Стог сена
Природа наделила человека пятью основными чувствами, но ни одно из них несовершенно. Мы слепы относительно орлов, глухи, по отношению к зайцам, и почти не ощущаем запахов в сравнении с любой, даже самой бездарной собакой. Говорят, то, что мы не способны ощутить - никак на нас не влияет и представляет собой сугубо-научный интерес. До недавних пор, я и сама так думала.
С раннего детства каждое свое лето я ездила к бабушке в деревню. Для городской девочки там было все - природа, свежий воздух, парное молоко, соседские подружки и безопасная, практически камерная обстановка маленькой уютной семьи, где все друг друга знают. Последнего волка в тех краях видели лет сорок назад, и потому, взрослые без опаски выпускали нас на целый день, изредка зазывая на завтрак обед и ужин. Почти десять лет «дача» - была моим вторым домом.
На даче за мной присматривала бабушка. Жила она в этой деревне всю свою жизнь и ее сарай представлял собой настоящий слоеный пирог из историй, в который я очень часто любила наведываться. Особым центом моего интереса был дальний от входа угол, куда бабушка к осени складывала сено. Место под него было много, корова столько не съедала и потому, сено никогда не заканчивалось, распространяя по всему участку приятный аромат преющей и сухой травы. В том - памятном году, мне исполнилось тринадцать и я, как всегда, приехала к бабушке в гости.
Началось все с разочарования: все подруги, как сговорились - и разом поехали кто в лагерь, кто на море с родителями, кто еще куда. Я осталась целиком и полностью посвящена сама себе, помогая бабушке по огороду или изнывая от скуки - один на один с длиннющим списком школьной литературы. Сарай в то время начал привлекать мое внимание еще сильнее, но бабушка запретила мне к нему подходить – мало ли что уроню или где поранюсь!
Тем утром, меня разбудили крики, доносящиеся со двора. Протерев глаза, я подбежала к окну своей спальни, расположенному как раз напротив сарая – с прекрасным обзорным видом на весь наш участок.
- Это ты ее украла! Три пера у вас у калитки нашла, нехай мне врать – вот же они! - Громкий, злобный крик бабы Шуры – нашей соседки через два дома - разносился по всей деревне не хуже автомобильной сигнализации.
- Да ничего я не крала, своих курей полно! - Не уступала бабушка. - Что ты ее перья, считала чтоль, может мои оставили?!
- Да какие там твои, что я, свои не узнаю!
Ничего не понимая, я высунулась из окна подальше, рискуя упасть со второго этажа, но взамен имея возможность увидеть калитку, возле которой бушевала ссора. - Бабушка и соседка еще долго переругивались, но, в конечном счете, походив вдоль забора и убедившись, что кур никто силком не держит (широко раскрытые ворота сарая и два десятка гуляющих по двору птиц служили тому особенно ярким доказательством), соседка сдалась и пошла к себе.
- А ведь и правда – перья-то не наши. – Пробубнила бабушка, отправляясь обратно в огород. - В этот же миг, я загорелась идеей расследования. Сделав все порученные мне задания, и закинув список школьной литературы вглубь стола, я отправилась изучать место преступления.
Птиц моей бабушки отличить было несложно - все они были как на подбор рыжими. Попадались, конечно, пеструшки, но и у них перышки были в крапинку. Но все же вот они - два длинных маховых пера прямо на траве перед калиткой. Должно быть, птица вспорхнула на забор, а с него – уже проникла на участок. Куда же она направилась после?
Памятуя о запрете покидать участок, я вышла на улицу и прошла вдоль забора, внимательно смотря под ноги, пока не наткнулась на еще несколько перышек – прямо возле нашего сарая, у стены, прилегающей к забору. Нагнувшись, я подобрала его и обнаружила еще одну интересную деталь – прямо сквозь забор и деревянную стену самого сарай, скрытая в густой траве, зияла сквозная дыра, из которой густо торчали пучки сухой травы - должно быть это был именно тот дальний угол с сеном. Края дыры были грубые - ломаные, словно кто-то когтями прокопал ее себе прямо в дереве.
Нагнувшись поближе, я хотела заглянуть в дыру, но низкое, едва-различимое урчание и странный хруст, доносившиеся из дыры остановили меня.
Через минуту. О страшной находке знало пол деревни.
- Ух черт его дери, должно быть барсук. - Всплеснула руками бабушка, победно поглядывая на бабу Шуру. - Кто еще дерево разодрать смог бы...
- Странно это как-то, с чего бы это барсуку в твой сарай ломиться...
Однако, сам факт неприятного соседства никто отрицать не решился. Мужики из соседних домов, посовещавшись, решили, что безопаснее всего будет расстрелять злосчастный угол с соломой дробью.
- Да как же, вы-ж мне все стены попортите! А если загорится! – Запротестовала было бабушка, но дядя Коля – представительный мужчина лет шестидесяти, переехавший в деревню на пмж из самой столицы, быстро ее переубедил.
- Стены мы тебе сами починим, а вот человека починить может и не получится, если эта тварь драться полезет. Ты о внучке подумай.
Недовольно покачав головой, бабушка приказала мне пойти к себе, а сама пошла обратно на огород, предоставив соседям делать "все что угодно, лишь бы дом не спалили".
Удобно устроившись на подоконнике, я с интересом наблюдала за приготовлениями к небывалой затее - охоте на барсука.
Чтобы не дать зверю уйти, прежде всего, заколотили дыру в стене.
- Ишь ты, рычит, зараза такая - нервно посмеивался молодой тракторист Семен - ему по жребию доверили придерживать приколачиваемые доски.
Затем, притащив кто откуда по ружью, мужики уголком выстроились - кто-то внутри, а кто-то снаружи сарая. Если бы я тогда знала как выглядит расстрел, наверное подумала именно о нем, но тогда, конечно, такая аналогия мне в голову не пришла..
- Значит так, стреляем все разом. - Объяснял дядя Коля. - Если не убьем, то напугаем, и он заляжет - сможем еще раз попробовать. Если попытается убежать - позицию не меняем, не шевелимся - пусть бежит себе мимо - обратно не вернется. Стреляем только в свою сторону и ниже горизонта. Помните – мы тут все рядом.
Недаром бабушка так часто приглашает дядю Колю на чай - думала я - прямо генерал – расставляет свои войска перед боем.
Тем временем, дыру окончательно заделали, и мужчины, в соответствии с планом, вскинули ружья.
- По счету три: раз, два... ТРИ!
Чудовищный грохот одновременного выстрела из пяти ружей на секунду оглушил меня. Никогда прежде не слышала я ничего громче.
Чего ждать я не знала, и потому смотрела во все глаза как рассеивается голбоватая пороховая дымка, и как неуверенно смотрят друг на друга мужчины.
- Ну что, наповал?
- Не знаю, а он зарычать не должен был, хоть на последок?
- А черт его знает, может лучше охотников из райцента позвать?
- Да они втридорога сдерут!
- Давайте еще разок. - Решил дядя Коля. - Под другим углом, чтоб уж наверняка.
Мне не было видно, но воображение ярко рисовало огромный стог сена, летящие прямо в него черные шарики свинцовой дроби и злое чудовище, забившееся в угол и скалящее огромные белые зубы, с которых непременно должна течь чья-то кровь…
Еще один залп и снова пороховая дымка, теперь слегка более плотная, поднимающийся над воротами сарая.
- Вот черт, солома занялась!
- Не паниковать! - Тут же осек незнакомый голос дядя Коля. Вон в углу фанерка. Накрой лучше.
Быстро справившись с возгоранием, мужчины отошли от сарая и закурили.
- Ну, если от огня не побежал, значит готов. - Сказал кто-то. Давайте вилы - разгребем, достанем, пока вонять не начал. Через полчаса, у сарая появилась огромная куча сушеной соломы.
- Ну? - Требовательно спросила вернувшаяся с огорода бабушка. - Достали?
- Сейчас, мать. Последний угол. Здесь он, должно быть, прятался. Эй, мужики, как у вас там?
Последняя охапка сена легла наверх снопа, мужчины выходили из сарая, почесывая головы и недоуменно переглядываясь между собой.
- А там и нет никого...
- То есть как так - нет?!
Как мне рассказывали позже, внутри сарая, возле заделанной дырки, в самом деле было какое-то лежбище. Сено было аккуратно сплетено, на манер примитивной детской палатки, а в самом центре высилась гора куриных и каких-то других косточек, перьев и шкурок. Дробь прошила все доступное пространство, но никакого животного там не оказалось.
Сено занесли обратно. Попорченные дробью стены было решено оставить до следующего года, когда подвезут новые доски, а само сено решили дополнительно огородить деревянными щитами снизу, чтобы уж точно никто туда больше не залез. Однако, на следующее утро, все в том же месте - старая доска была изодрана в щепки, и у еще одной соседки пропала очередная курица. Все это было непонятно и страшно. Словно вовсе не барсук к нам повадился, или куница, а жестокий неосязаемый и неуловимый призрак.
Иногда по ночам я вздрагивала, слыша как кто-то еле слышно порыкивает и хрустит костями. Я боялась, что оно решит залезть ко мне в окно, но этого не происходило, и вскоре я свыклась с неизвестным ночным соседом. Однако, бабушка нервничала. Периодически я замечала, как она подходит к дверям моей спальни, что бы убедиться, что у меня все хорошо.
Облавы на "барсука" проходили еще несколько раз, в том числе и ночью. Но ни разу никому не удалось ни убить, ни ранить, ни хотя бы просто заметить его - его было только слышно.
Понять - как он умудряется прятаться в совершенно пустом сарае никто, даже умный дядя Коля так и не смог. А свежих костей, тем временем, становилось все больше, словно оно – кем бы оно ни было, росло и хотело есть все больше, а может быть просто мстило. Вскоре, мне запретили выходить во двор, а еще через неделю я не без чувства облегчения вернулась домой. Родители еще долго предлагали бабушке воспользоваться услугами профессионалов по отлову, но она все-же отказалась, решив, что раз зверь такой неуловимый, то и бояться его не стоит.
А через месяц, бабушки не стало.
На похоронах дядя Коля вполголоса рассказывал моему папе, что ее нашли на втором этаже в моей комнате. Она лежала в углу, схватившись за сердце: на ее лице застыло выражение ужаса. У изголовья моей кровати в стене виднелась небольшая проплешина, из которой высыпалась древесная стружка. Со стороны улицы была обнаружена наполовину прокопанная дыра, похожая на ту, что была в сарае, но недоделанная, словно тот, кто ее копал понял, что желанная добыча ускользнула, и потерял интерес к делу.
С раннего детства каждое свое лето я ездила к бабушке в деревню. Для городской девочки там было все - природа, свежий воздух, парное молоко, соседские подружки и безопасная, практически камерная обстановка маленькой уютной семьи, где все друг друга знают. Последнего волка в тех краях видели лет сорок назад, и потому, взрослые без опаски выпускали нас на целый день, изредка зазывая на завтрак обед и ужин. Почти десять лет «дача» - была моим вторым домом.
На даче за мной присматривала бабушка. Жила она в этой деревне всю свою жизнь и ее сарай представлял собой настоящий слоеный пирог из историй, в который я очень часто любила наведываться. Особым центом моего интереса был дальний от входа угол, куда бабушка к осени складывала сено. Место под него было много, корова столько не съедала и потому, сено никогда не заканчивалось, распространяя по всему участку приятный аромат преющей и сухой травы. В том - памятном году, мне исполнилось тринадцать и я, как всегда, приехала к бабушке в гости.
Началось все с разочарования: все подруги, как сговорились - и разом поехали кто в лагерь, кто на море с родителями, кто еще куда. Я осталась целиком и полностью посвящена сама себе, помогая бабушке по огороду или изнывая от скуки - один на один с длиннющим списком школьной литературы. Сарай в то время начал привлекать мое внимание еще сильнее, но бабушка запретила мне к нему подходить – мало ли что уроню или где поранюсь!
Тем утром, меня разбудили крики, доносящиеся со двора. Протерев глаза, я подбежала к окну своей спальни, расположенному как раз напротив сарая – с прекрасным обзорным видом на весь наш участок.
- Это ты ее украла! Три пера у вас у калитки нашла, нехай мне врать – вот же они! - Громкий, злобный крик бабы Шуры – нашей соседки через два дома - разносился по всей деревне не хуже автомобильной сигнализации.
- Да ничего я не крала, своих курей полно! - Не уступала бабушка. - Что ты ее перья, считала чтоль, может мои оставили?!
- Да какие там твои, что я, свои не узнаю!
Ничего не понимая, я высунулась из окна подальше, рискуя упасть со второго этажа, но взамен имея возможность увидеть калитку, возле которой бушевала ссора. - Бабушка и соседка еще долго переругивались, но, в конечном счете, походив вдоль забора и убедившись, что кур никто силком не держит (широко раскрытые ворота сарая и два десятка гуляющих по двору птиц служили тому особенно ярким доказательством), соседка сдалась и пошла к себе.
- А ведь и правда – перья-то не наши. – Пробубнила бабушка, отправляясь обратно в огород. - В этот же миг, я загорелась идеей расследования. Сделав все порученные мне задания, и закинув список школьной литературы вглубь стола, я отправилась изучать место преступления.
Птиц моей бабушки отличить было несложно - все они были как на подбор рыжими. Попадались, конечно, пеструшки, но и у них перышки были в крапинку. Но все же вот они - два длинных маховых пера прямо на траве перед калиткой. Должно быть, птица вспорхнула на забор, а с него – уже проникла на участок. Куда же она направилась после?
Памятуя о запрете покидать участок, я вышла на улицу и прошла вдоль забора, внимательно смотря под ноги, пока не наткнулась на еще несколько перышек – прямо возле нашего сарая, у стены, прилегающей к забору. Нагнувшись, я подобрала его и обнаружила еще одну интересную деталь – прямо сквозь забор и деревянную стену самого сарай, скрытая в густой траве, зияла сквозная дыра, из которой густо торчали пучки сухой травы - должно быть это был именно тот дальний угол с сеном. Края дыры были грубые - ломаные, словно кто-то когтями прокопал ее себе прямо в дереве.
Нагнувшись поближе, я хотела заглянуть в дыру, но низкое, едва-различимое урчание и странный хруст, доносившиеся из дыры остановили меня.
Через минуту. О страшной находке знало пол деревни.
- Ух черт его дери, должно быть барсук. - Всплеснула руками бабушка, победно поглядывая на бабу Шуру. - Кто еще дерево разодрать смог бы...
- Странно это как-то, с чего бы это барсуку в твой сарай ломиться...
Однако, сам факт неприятного соседства никто отрицать не решился. Мужики из соседних домов, посовещавшись, решили, что безопаснее всего будет расстрелять злосчастный угол с соломой дробью.
- Да как же, вы-ж мне все стены попортите! А если загорится! – Запротестовала было бабушка, но дядя Коля – представительный мужчина лет шестидесяти, переехавший в деревню на пмж из самой столицы, быстро ее переубедил.
- Стены мы тебе сами починим, а вот человека починить может и не получится, если эта тварь драться полезет. Ты о внучке подумай.
Недовольно покачав головой, бабушка приказала мне пойти к себе, а сама пошла обратно на огород, предоставив соседям делать "все что угодно, лишь бы дом не спалили".
Удобно устроившись на подоконнике, я с интересом наблюдала за приготовлениями к небывалой затее - охоте на барсука.
Чтобы не дать зверю уйти, прежде всего, заколотили дыру в стене.
- Ишь ты, рычит, зараза такая - нервно посмеивался молодой тракторист Семен - ему по жребию доверили придерживать приколачиваемые доски.
Затем, притащив кто откуда по ружью, мужики уголком выстроились - кто-то внутри, а кто-то снаружи сарая. Если бы я тогда знала как выглядит расстрел, наверное подумала именно о нем, но тогда, конечно, такая аналогия мне в голову не пришла..
- Значит так, стреляем все разом. - Объяснял дядя Коля. - Если не убьем, то напугаем, и он заляжет - сможем еще раз попробовать. Если попытается убежать - позицию не меняем, не шевелимся - пусть бежит себе мимо - обратно не вернется. Стреляем только в свою сторону и ниже горизонта. Помните – мы тут все рядом.
Недаром бабушка так часто приглашает дядю Колю на чай - думала я - прямо генерал – расставляет свои войска перед боем.
Тем временем, дыру окончательно заделали, и мужчины, в соответствии с планом, вскинули ружья.
- По счету три: раз, два... ТРИ!
Чудовищный грохот одновременного выстрела из пяти ружей на секунду оглушил меня. Никогда прежде не слышала я ничего громче.
Чего ждать я не знала, и потому смотрела во все глаза как рассеивается голбоватая пороховая дымка, и как неуверенно смотрят друг на друга мужчины.
- Ну что, наповал?
- Не знаю, а он зарычать не должен был, хоть на последок?
- А черт его знает, может лучше охотников из райцента позвать?
- Да они втридорога сдерут!
- Давайте еще разок. - Решил дядя Коля. - Под другим углом, чтоб уж наверняка.
Мне не было видно, но воображение ярко рисовало огромный стог сена, летящие прямо в него черные шарики свинцовой дроби и злое чудовище, забившееся в угол и скалящее огромные белые зубы, с которых непременно должна течь чья-то кровь…
Еще один залп и снова пороховая дымка, теперь слегка более плотная, поднимающийся над воротами сарая.
- Вот черт, солома занялась!
- Не паниковать! - Тут же осек незнакомый голос дядя Коля. Вон в углу фанерка. Накрой лучше.
Быстро справившись с возгоранием, мужчины отошли от сарая и закурили.
- Ну, если от огня не побежал, значит готов. - Сказал кто-то. Давайте вилы - разгребем, достанем, пока вонять не начал. Через полчаса, у сарая появилась огромная куча сушеной соломы.
- Ну? - Требовательно спросила вернувшаяся с огорода бабушка. - Достали?
- Сейчас, мать. Последний угол. Здесь он, должно быть, прятался. Эй, мужики, как у вас там?
Последняя охапка сена легла наверх снопа, мужчины выходили из сарая, почесывая головы и недоуменно переглядываясь между собой.
- А там и нет никого...
- То есть как так - нет?!
Как мне рассказывали позже, внутри сарая, возле заделанной дырки, в самом деле было какое-то лежбище. Сено было аккуратно сплетено, на манер примитивной детской палатки, а в самом центре высилась гора куриных и каких-то других косточек, перьев и шкурок. Дробь прошила все доступное пространство, но никакого животного там не оказалось.
Сено занесли обратно. Попорченные дробью стены было решено оставить до следующего года, когда подвезут новые доски, а само сено решили дополнительно огородить деревянными щитами снизу, чтобы уж точно никто туда больше не залез. Однако, на следующее утро, все в том же месте - старая доска была изодрана в щепки, и у еще одной соседки пропала очередная курица. Все это было непонятно и страшно. Словно вовсе не барсук к нам повадился, или куница, а жестокий неосязаемый и неуловимый призрак.
Иногда по ночам я вздрагивала, слыша как кто-то еле слышно порыкивает и хрустит костями. Я боялась, что оно решит залезть ко мне в окно, но этого не происходило, и вскоре я свыклась с неизвестным ночным соседом. Однако, бабушка нервничала. Периодически я замечала, как она подходит к дверям моей спальни, что бы убедиться, что у меня все хорошо.
Облавы на "барсука" проходили еще несколько раз, в том числе и ночью. Но ни разу никому не удалось ни убить, ни ранить, ни хотя бы просто заметить его - его было только слышно.
Понять - как он умудряется прятаться в совершенно пустом сарае никто, даже умный дядя Коля так и не смог. А свежих костей, тем временем, становилось все больше, словно оно – кем бы оно ни было, росло и хотело есть все больше, а может быть просто мстило. Вскоре, мне запретили выходить во двор, а еще через неделю я не без чувства облегчения вернулась домой. Родители еще долго предлагали бабушке воспользоваться услугами профессионалов по отлову, но она все-же отказалась, решив, что раз зверь такой неуловимый, то и бояться его не стоит.
А через месяц, бабушки не стало.
На похоронах дядя Коля вполголоса рассказывал моему папе, что ее нашли на втором этаже в моей комнате. Она лежала в углу, схватившись за сердце: на ее лице застыло выражение ужаса. У изголовья моей кровати в стене виднелась небольшая проплешина, из которой высыпалась древесная стружка. Со стороны улицы была обнаружена наполовину прокопанная дыра, похожая на ту, что была в сарае, но недоделанная, словно тот, кто ее копал понял, что желанная добыча ускользнула, и потерял интерес к делу.
Алексей Румянцев
2019
