Друзья навеки
Оцените прочитанное
Скачать повесть в формате docx
Скачать повесть в форматe pdf
Скачать повесть в формате fb2
Все началось вечером, 16 февраля 1999 года, но намеки на то, что уже совсем скоро весь мир провалится в ад стали появляться днем ранее, пятнадцатого числа, в понедельник. В Лондоне в тот день начинался суд над Августо Пиночетом, в Колумбии произошло сильное землетрясение, но в остальном - это был самый обычный, прохладный, по калифорнийским меркам понедельник.
В небольшом провинциальном полицейском участке, расположенным в тихом и таком же провинциальном Американском городке, имя которого все-равно никому ничего не скажет, раздался громкий стук в дверь.
Так получилось, что первым стук услышал сержант Джим Донован, поскольку, "так получилось", его стол стоял ближе всех к входу. Получилось это не по желанию самого сержанта - пускай он и не был лучшим или хотя бы претендующим на звание лучшего полицейского штата, убегать с рабочего места стоит часам пробить пять часов дня он не стремился. По правде сказать, он предпочел бы место поближе к окну или, на худой конец, к курилке, куда часто наведывался "перевести дух" и где чувствовал себя куда более комфортно, чем дома, где его ждала лишь полупустая квартира с парой вещей - осколками былой семейной жизни. Просто, он был самым младшим в участке и "так получилось", что его перевод в этот город и в этот участок состоялся всего месяц назад когда все остальные столы были уже заняты - если не людьми, то вещами, переместить которые куда-либо еще не было ни малейшей возможности.
Оставив одноразовый стаканчик с остывшим кофе на крае стола, Джим, хрустнув коленями, встал со своего неудобного деревянного стула, взятого точно с бабушкиной распродажи, размял затекшую поясницу и направился к двери, чтобы впустить посетителя, хотя ничто не мешало ему зайти самому - дверь в участок запиралась только на ночь, оставаясь открытой для любого желающего. Однако, в этот раз, по какой-то причине, зайти самостоятельно неизвестный посетитель не пожелал, предпочитая стучать в дверь, словно ожидая особого, для себя, дозволения.
Джим Донован хорошо знал людей такого рода и уже знал кого увидит, замершим на пороге с рукой, поднятой словно в немом приветствии. Когда он только поступил в полицейскую академию, он и сам был таким - "смущенышем" - человеком без характера. Нелюбовь к таким людям и, по совместительству к самому себе, передалась Джиму от его отца - Майка Донована. Человека старых нравов и таких же старых методов. Не успел Джим получить свой школьный аттестат, как тут же был отправлен в полицейскую академию, пусть Майк и не считал что в полицейских академиях обучают хоть чему-то дельному. Однако, "лучше быть идиотом с хребтом, чем самым умным слизняком на свете". Мечты заняться архитектурой, преследовавшие Джима с пятого класса были отложены на дальнюю полку. Но даже теперь , спустя много лет после смерти отца, его голос до сих пор звучал у Майка где-то в подкорке, критикуя каждый его не достаточно уверенный поступок.
Если рассуждать здраво, редко какой человек захочет по доброй воле явиться в полицейский участок так поздно, да еще и в разгар одной из последних, и от того особенно колючих зимних метелей. Джим понял это сразу и потому заранее приготовился к неприятным известиям. Сумасшедший сосед убил кошку. Или очередной студент вернулся домой и обнаружил что мать уронила фен в ванну и теперь будет изо всех сил доказывать, что это несчастный случай, а не убийство с целью получения наследства.
Вот только что-то подсказывало Джиму, что стук этот сулит ему отнюдь не типичную бытовуху, которой можно позаниматься пару недель и отложить на дальнюю полку. И это предчувствие ему не нравилось - категорически не нравилось.
Как выяснилось спустя всего пару минут, как и в тот вечер, когда бывшая жена сунула документы на развод в их почтовый ящик сразу после того как собрала вещи - свои и дочки, предчувствие его не обмануло.
***
На одном из свободных столов, расположенных прямо напротив офиса начальника полиции освободили место, переместив кипу неразобранных бланков и документов на соседние столы, для того, что бы вошедший - пожилой мужчина, чья одежда и чей запах легко выдавали в нем бездомного - с видом стеснительного, но гордого за свое искусство фокусника, выложил перед собравшимися полицейскими принесенный им предмет - небольшую картонную коробку и отошел чуть в сторону, чтобы дать всем присутствующим изучить ее как следует.
- Я нашел ее недалеко от школы. - Сиплым, многократно простуженным голосом сообщил он, сделав в конце предложения несколько громких покашливаний. В его легких слышались хрипы, выдающие запущенную форму туберкулеза, но на это никто не обращал внимание - так сильно приковала его к себе эта коробка.
- Вскрыли? - Уточнил шеф, точно зная какой за этим вопросом последует ответ.
- Конечно вскрыл, черт меня возьми, если бы не вскрыл. Вдруг там бомба… Или… что-то полезное? - По мнению Джима, вернувшегося за свой стол и наблюдающего за происходящим издали, под чем-то полезным бездомный, скорее всего подразумевал алкоголь. Подумав об этом, Джим Донован в первый раз за последние пол года вновь ощутил тягу выпить и что бы отвлечься, поскорее засунул в рот пару подушечек специально припасенной для такого случая жевательной резинки.
По всей длине коробки, водруженной на стол бездомным, проходил неровный, сделанный чем-то очень тупым, вроде консервного ножа, разрез. Через него было хорошо видно, что коробка была доверху наполнена упаковочным пенопластом, по форме напоминающим кукурузные палочки, которые так любила дочка Джима - Сара.
- Я начал копаться в содержимом, как вдруг услышал это и решил отнести его вам.
- ЭТО. - Передразнил бездомного начальник полиции - Билл Саммерс - высокий пожилой мужчина, чьей основной гордостью, помимо, конечно, полицейского значка были шикарные седые усы, которые он расчесывал так же тщательно, как и гриву волос, неизвестно какими заклинаниями сохранившимися в его почтенные 65 лет. - Это, конечно, все очень интересно. Но не мог бы ты объяснить что именно ты там такого услышал, приятель?
- Тут, шеф, лучше показывать чем рассказывать. - Пояснил бездомный и легонько хлопнул по коробке рукой, но ничего, кроме звука хлопка по сухому картону и шелеста пенопласта за этим действием не последовало.
Собравшиеся вокруг полицейские, явно разочарованные несостоявшимся трюком, начали расходиться по своим местам.
- Кто его вообще сюда пустил? - Еле слышно заметил кто-то из них.
- Подождите! - Запротестовал бездомный, когда один из дежурных офицеров взял его под локоть, чтобы выпроводить наружу. - Просто сейчас не получилось… Давайте я попробую еще раз!
- Так, старик, я так понимаю на улице холодно. - Заметил Билл. - Давай мы отвезем тебя в одну из ночлежек. Ее директор мой хороший знакомый, и я у уверен, что мы подберем тебе подходящее место…
Однако, неожиданно для всех, в первую очередь для Джима, бездомный вывернулся из захвата дежурного и стукнул по коробке еще раз - куда сильнее чем в прошлый и на этот раз эффект не заставил себя ждать. Меньше чем через секунду, помещение полицейского участка наполнил громкий высокочастотный шум, словно от некачественной магнитофонной записи, на фоне которого раздался тихий, едва различимый среди помех голос.
- Пожалуйста… Дядя, не надо! Не убива… - Слова произнесенные в отчаянии тонким голосом женщины, либо ребенком, прервались звуком удара металла о что-то мягкое. В памяти Джима всплыло, как он, смеха ради бил большой палкой по испорченному арбузу на одном из дней рождений Сары, когда они еще жили вместе. Каждый удар сопровождался мерзким чавкающим звуком. В тот день и Майк и его дочка много смеялись. Но на этой записи не было смеха, одни лишь удары и чавканье, пока, наконец, не прозвучал финальный удар металла о металл после которого все стихло.
Скачать повесть в форматe pdf
Скачать повесть в формате fb2
Все началось вечером, 16 февраля 1999 года, но намеки на то, что уже совсем скоро весь мир провалится в ад стали появляться днем ранее, пятнадцатого числа, в понедельник. В Лондоне в тот день начинался суд над Августо Пиночетом, в Колумбии произошло сильное землетрясение, но в остальном - это был самый обычный, прохладный, по калифорнийским меркам понедельник.
В небольшом провинциальном полицейском участке, расположенным в тихом и таком же провинциальном Американском городке, имя которого все-равно никому ничего не скажет, раздался громкий стук в дверь.
Так получилось, что первым стук услышал сержант Джим Донован, поскольку, "так получилось", его стол стоял ближе всех к входу. Получилось это не по желанию самого сержанта - пускай он и не был лучшим или хотя бы претендующим на звание лучшего полицейского штата, убегать с рабочего места стоит часам пробить пять часов дня он не стремился. По правде сказать, он предпочел бы место поближе к окну или, на худой конец, к курилке, куда часто наведывался "перевести дух" и где чувствовал себя куда более комфортно, чем дома, где его ждала лишь полупустая квартира с парой вещей - осколками былой семейной жизни. Просто, он был самым младшим в участке и "так получилось", что его перевод в этот город и в этот участок состоялся всего месяц назад когда все остальные столы были уже заняты - если не людьми, то вещами, переместить которые куда-либо еще не было ни малейшей возможности.
Оставив одноразовый стаканчик с остывшим кофе на крае стола, Джим, хрустнув коленями, встал со своего неудобного деревянного стула, взятого точно с бабушкиной распродажи, размял затекшую поясницу и направился к двери, чтобы впустить посетителя, хотя ничто не мешало ему зайти самому - дверь в участок запиралась только на ночь, оставаясь открытой для любого желающего. Однако, в этот раз, по какой-то причине, зайти самостоятельно неизвестный посетитель не пожелал, предпочитая стучать в дверь, словно ожидая особого, для себя, дозволения.
Джим Донован хорошо знал людей такого рода и уже знал кого увидит, замершим на пороге с рукой, поднятой словно в немом приветствии. Когда он только поступил в полицейскую академию, он и сам был таким - "смущенышем" - человеком без характера. Нелюбовь к таким людям и, по совместительству к самому себе, передалась Джиму от его отца - Майка Донована. Человека старых нравов и таких же старых методов. Не успел Джим получить свой школьный аттестат, как тут же был отправлен в полицейскую академию, пусть Майк и не считал что в полицейских академиях обучают хоть чему-то дельному. Однако, "лучше быть идиотом с хребтом, чем самым умным слизняком на свете". Мечты заняться архитектурой, преследовавшие Джима с пятого класса были отложены на дальнюю полку. Но даже теперь , спустя много лет после смерти отца, его голос до сих пор звучал у Майка где-то в подкорке, критикуя каждый его не достаточно уверенный поступок.
Если рассуждать здраво, редко какой человек захочет по доброй воле явиться в полицейский участок так поздно, да еще и в разгар одной из последних, и от того особенно колючих зимних метелей. Джим понял это сразу и потому заранее приготовился к неприятным известиям. Сумасшедший сосед убил кошку. Или очередной студент вернулся домой и обнаружил что мать уронила фен в ванну и теперь будет изо всех сил доказывать, что это несчастный случай, а не убийство с целью получения наследства.
Вот только что-то подсказывало Джиму, что стук этот сулит ему отнюдь не типичную бытовуху, которой можно позаниматься пару недель и отложить на дальнюю полку. И это предчувствие ему не нравилось - категорически не нравилось.
Как выяснилось спустя всего пару минут, как и в тот вечер, когда бывшая жена сунула документы на развод в их почтовый ящик сразу после того как собрала вещи - свои и дочки, предчувствие его не обмануло.
***
На одном из свободных столов, расположенных прямо напротив офиса начальника полиции освободили место, переместив кипу неразобранных бланков и документов на соседние столы, для того, что бы вошедший - пожилой мужчина, чья одежда и чей запах легко выдавали в нем бездомного - с видом стеснительного, но гордого за свое искусство фокусника, выложил перед собравшимися полицейскими принесенный им предмет - небольшую картонную коробку и отошел чуть в сторону, чтобы дать всем присутствующим изучить ее как следует.
- Я нашел ее недалеко от школы. - Сиплым, многократно простуженным голосом сообщил он, сделав в конце предложения несколько громких покашливаний. В его легких слышались хрипы, выдающие запущенную форму туберкулеза, но на это никто не обращал внимание - так сильно приковала его к себе эта коробка.
- Вскрыли? - Уточнил шеф, точно зная какой за этим вопросом последует ответ.
- Конечно вскрыл, черт меня возьми, если бы не вскрыл. Вдруг там бомба… Или… что-то полезное? - По мнению Джима, вернувшегося за свой стол и наблюдающего за происходящим издали, под чем-то полезным бездомный, скорее всего подразумевал алкоголь. Подумав об этом, Джим Донован в первый раз за последние пол года вновь ощутил тягу выпить и что бы отвлечься, поскорее засунул в рот пару подушечек специально припасенной для такого случая жевательной резинки.
По всей длине коробки, водруженной на стол бездомным, проходил неровный, сделанный чем-то очень тупым, вроде консервного ножа, разрез. Через него было хорошо видно, что коробка была доверху наполнена упаковочным пенопластом, по форме напоминающим кукурузные палочки, которые так любила дочка Джима - Сара.
- Я начал копаться в содержимом, как вдруг услышал это и решил отнести его вам.
- ЭТО. - Передразнил бездомного начальник полиции - Билл Саммерс - высокий пожилой мужчина, чьей основной гордостью, помимо, конечно, полицейского значка были шикарные седые усы, которые он расчесывал так же тщательно, как и гриву волос, неизвестно какими заклинаниями сохранившимися в его почтенные 65 лет. - Это, конечно, все очень интересно. Но не мог бы ты объяснить что именно ты там такого услышал, приятель?
- Тут, шеф, лучше показывать чем рассказывать. - Пояснил бездомный и легонько хлопнул по коробке рукой, но ничего, кроме звука хлопка по сухому картону и шелеста пенопласта за этим действием не последовало.
Собравшиеся вокруг полицейские, явно разочарованные несостоявшимся трюком, начали расходиться по своим местам.
- Кто его вообще сюда пустил? - Еле слышно заметил кто-то из них.
- Подождите! - Запротестовал бездомный, когда один из дежурных офицеров взял его под локоть, чтобы выпроводить наружу. - Просто сейчас не получилось… Давайте я попробую еще раз!
- Так, старик, я так понимаю на улице холодно. - Заметил Билл. - Давай мы отвезем тебя в одну из ночлежек. Ее директор мой хороший знакомый, и я у уверен, что мы подберем тебе подходящее место…
Однако, неожиданно для всех, в первую очередь для Джима, бездомный вывернулся из захвата дежурного и стукнул по коробке еще раз - куда сильнее чем в прошлый и на этот раз эффект не заставил себя ждать. Меньше чем через секунду, помещение полицейского участка наполнил громкий высокочастотный шум, словно от некачественной магнитофонной записи, на фоне которого раздался тихий, едва различимый среди помех голос.
- Пожалуйста… Дядя, не надо! Не убива… - Слова произнесенные в отчаянии тонким голосом женщины, либо ребенком, прервались звуком удара металла о что-то мягкое. В памяти Джима всплыло, как он, смеха ради бил большой палкой по испорченному арбузу на одном из дней рождений Сары, когда они еще жили вместе. Каждый удар сопровождался мерзким чавкающим звуком. В тот день и Майк и его дочка много смеялись. Но на этой записи не было смеха, одни лишь удары и чавканье, пока, наконец, не прозвучал финальный удар металла о металл после которого все стихло.
***
Эксперты обнаружили внутри ящика запакованного, совершенно нового плюшевого мишку, ничем не примечательного, кроме своей банальности. Мишку исследовали и разобрали,чтобы извлечь вшитый внутрь диктофон, однако, никакого диктофона, как и любого другого устройства внутри не обнаружили - один только плюш и набивка.
Джим Донован как детектив, имевший опыт работы в отделе убийств, в котором он работал до своего переезда в другой штат, был назначен на расследование этого дела на основании свидетельства двух и более офицеров, хотя ни они, ни сам Билл Саммерс понятия не имели, как будут объяснять назначение на основании записи, которую не удалось ни воспроизвести, ни даже обнаружить.
***
- Встретимся после уроков, Прыщ. И я тебе обещаю - я тебя убью, ты труп, слышишь!
Конечно, Питер Уилкинс, которого Билли называл не иначе как Прыщ, из-за большого количества прыщей, которые без всякого предупреждения высыпали на его лице в середине летних каникул, не воспринял эту угрозу серьезно. Тем не менее, в том, что после уроков его ждет малоприятное, даже болезненное унижение от рук Билли и его шайки, Пит не сомневался. В последнее время, он вообще редко ожидал от этой жизни чего-то хорошего и это утро - стало очередным подтверждением того, что он в этом был совершенно прав.
Новая школа встретила Пита целым рядом новых проблем, среди которых эверестом возвышалась непонятно откуда взявшаяся ненависть со стороны Билла, чей ужасный характер мог соперничать только с еще более ужасным характером его отца - такого же огромного и тупого сотрудника почты по имени Джон, пропивающего свою крошечную зарплату в местном баре, с понедельника по воскресенье с шести вечера и до трех утра - то есть в любое время, когда он не работал,а заведение было открыто.
По слухам, которые Пит смог подслушать из разговоров своих новых одноклассников, Билли сам часто становился жертвой избиений, только не от рук других детей, а собственного отца. Представить такое Пит, если честно, мог только с большим трудом. Тем не менее, каким-то невероятным образом, это превратилось в преимущество Билли, ведь появляясь на пороге школы с новым синяком под глазом, он представал перед одноклассниками не забитым ребенком, а чуть ли не закаленным в боях боксером, или звездой реслинга, шоу о которых так часто крутили по ящику. Должно быть поэтому вокруг него вечно крутились мальчишки из тех что слабее, и в компании, они представляли реальную угрозу не только среди одногодок, но и для ребят постарше. Так, в прошлом году, еще до появления Пита, они всей компанией отправили парня из выпускного класса в больницу. Как сказал свидетель этого сражения - Сэм - парент, с которым Пит подружился чуть ли не в первый же день - последний удар, сломавший "все кости" в носу Джона Фланегана нанес сам Билли, зловеще ухмыляясь при этом. Вот такую картину Пит мог представить без какого-либо труда.
Их конфликт с Билли начался с первого совместного учебного дня и никто уже не мог толком вспомнить по какой причине он возник. Так иногда бывает, что ты приходишь в еще незнакомое место, и уже знаешь, что среди всех этих незнакомцев сидит твой заклятый враг. Но тут речь об этом не шла. Пита не выставляли перед классом и не просили назвать свое имя, как делали раньше - всякий раз когда их семья переезжала и Пит менял школу. Мисс Роузи - высокая и худая светловолосая женщина, отвечающая за распределение детей по классам, просто указала Питу на нужный ему кабинет и на этом знакомство с новым коллективом официально закончилось - все остальное предстояло сделать самому Питу, в том числе выдержать несколько неприятных вопросов от новых одноклассников - а не ошибся ли он дверью. Среди первых, кто задал ему этот вопрос был Билли. А уже спустя полчаса, где-то за 10 минут до конца урока, в затылок Питу прилетел первый и далеко не последний кусок жеваной бумаги, выпущенной в него через разобранную шариковую ручку. Выстрел сопровождался мерзким влажным звуком "фьють" и громким хрюканьем, призванным заглушить смех, который услышали все, кто был в тот день в классе, включая учителя, но никто не обратил на это никакого внимания - уж слишком частым развлечением в последнее время стали такие перестрелки, да и учителю не доплачивали за решение таких мелких проблем. Само-собой, стрелявшим был Билли, а целью Пит. С тех пор так и повелось - он плевался, пинался, воровал и прятал учебники. Но до этого дня до угрозы убийством не доходило. Что-то изменилось за эти полгода. И Питу совсем не хотелось выяснять что именно.
***
- Эй, Пит, заглянешь ко мне? Мать подогнала новый картридж - Контра форс, полный улет! - Сильный хлопок по спине заставил желудок Пита болезненно сжаться, словно Билли решил исполнить свою угрозу раньше намеченного срока, но это оказался Сэм - новый и пока что единственный друг Пита.
- Он не может. Ты что, не слышал, что сказал Билли?
Оглянувшись, Пит встретился взглядом с Сарой - рыжеволосой девочкой в огромных роговых очках, придающих ей нелепый, вечно удивленный вид. Она перевелась незадолго до Пита, но, каким-то образом, уже успела стать "своей" и вела себя соответственно. - Ведь это тебя Билл обещал сегодня побить. Кстати за что?
- Не твоего ума дело. - Огрызнулся Пит, переводя взгляд на Сэма - щуплого сына фермера, жившего в двух часах от школы и от того выглядевшего вечно невыспавшимся. - Но я и правда не могу. Мама просила сегодня вернуться пораньше.
- В таком случае, советую уйти с последнего урока. - Вставила Сара. - Я слышала, что миссис Тиша ушла на больничный, а замещающего учителя у нас нет. Может ты и сможешь улизнуть от Билла… сегодня. - Гордо качнув головой, девочка отвернулась, махнув огненным вихрем волос и двинулась к своему месту, давая понять что разговор, в который она так бесцеремонно вмешалась, окончен и, по крайней мере Питу в тот момент так показалось, виляя тощими бедрами чуть сильно сильнее обычного.
- Улизну сегодня, завтра он уже обо всем забудет - у урода мозгов как у золотой рыбки. - Решился Пит, быстро сбросив учебники в рюкзак и закинул его на плечо.
Даже если девчонка его обманула (что, чего греха таить, случалось в последнее время), уйти из школы опередив Билли была не такой уж и плохой идеей. Тем более что он никогда не был силен в географии и, по правде, не представлял, как именно знание всех штатов Америки поможет ему в будущей карьере, какой бы она не была. - Ты как, со мной? Бросил он Сэму, но тот уже собрал свои вещи и был готов следовать за другом. Преданный как восторженный щенок, и такой же бесполезный, когда речь заходила о драке с Биллом Фланеганом.
Прошмыгнув мимо туалета для мальчиков, где сейчас, наверняка курил Билл с приспешниками, ребята выкатили за ворота школы и уже через 15 минут их велосипеды, с притороченными к багажникам рюкзаками были на половине пути к дому Пита, где его мать уже наверняка готовила обед для них двоих. Спустя полгода знакомства, эти совместные обеды уже стали своего рода традицией.
На половине пути, Пит заметил, что за ними от самой школы медленно едет незнакомый черный кадиллак, еле двигаясь в 50 футах позади, словно у него не работал двигатель. Пит уже начал волноваться, когда, наконец, машина свернула в сторону соседней, пустующей, после смерти единственной престарелой хозяйки - миссис Норрис - фермы. Успокоив себя тем, что водитель ехал медленно, опасаясь пропустить нужный ему поворот, Пит забыл об этом происшествии на ближайшие полдня, до тех пор, пока его жизнь круто не изменилась - уже второй раз, за его неполные 15 лет.
***
Питер "Пит" Уилкинс родился 25 мая 1985 года и с самого первого дня, его отец Пол понял, что этот мальчик будет расти не таким как все. Плохо это или хорошо, он тогда еще не решил, но с годами, чаша весов все же сместилась в его сознании к положению "скорее плохо чем хорошо". Роды прошли спокойно. Его мать - Жозефина "Джо" Уилкинс родила мальчика без осложнений и практически сразу была выписана домой без дополнительных предписаний. Единственное, что смутило молодых родителей с первого дня - необычно тихое поведение младенца, которое проявлялось во всем, от едва слышного хныканья, когда наступало время кормления, а бутылочка еще не разогрелась до нужной температуры, несравнимого с концертами, выдаваемыми его сверстниками, до привычки спать не шевелясь и просыпаться беззвучно, просто распахивая яркие голубые глаза, полные необычного для такого возраста понимания: нет, этот мир не будет реагировать на каждый твой каприз, приятель, так что лежи и выжидай удобный момент - рано или поздно мать сама подойдет к тебе, изо всех сил отгоняя от себя мысли о синдроме внезапной смерти младенцев, который, чего греха таить, уже случался в ее семье прежде. Единственное, что могло вывести из себя малыша - если смеси в бутылочке оказывалось недостаточно, или если ее отнимали раньше, чем он доел, чтобы утереть ему рот. Гнев на такую несправедливость прорывался яростным криком. Спустя несколько лет эта черта характера проявила себя еще ярче.
Первые три с половиной года прошли спокойно и незаметно. Мальчик рос, быстро научился ходить и не беспокоил родителей слишком частыми болезнями. В тот день, когда жизнь Пита поменялась в первый раз, Джо крупно поссорилась с Полом. Никто уже толком не помнил с чего все началось, но продолжилось тем, что бабушка Джо назвала бы "хорошим уроком" для своей не в меру ретивой внучки - Пол ее ударил. Не сильно, в последний момент разжав кулак и превратив уже подходивший к финальной стадии хук в ощутимую, но куда менее опасную для здоровья пощечину. И на том все могло бы и закончиться, если бы не два ярких голубых глаза, смотрящих на происходящее сквозь слегка приоткрытую дверь, ведущую в детскую.
Тогда Пит уже не кричал, однако, спустя каких-то 10 минут в их дом постучала полиция. Кто-то доложил о домашнем насилии, хотя ни Джо, ни, само-собой Пол, и не думали подходить к телефону, разойдясь по разным комнатам и убеждая себя в том, что произошедшее - всего лишь нелепая случайность, у которой нет ни малейшего шанса на повторение. Визит полицейских, включая женщину-полицейского, которая по личному опыту знала что такое - жить с мужчиной, почувствовавшего физическое превосходство над своей женой, быстро решило дело.
Уже на следующий день, собрав необходимые вещи - свои и ребенка - Джо переехала к родителям и не возвращалась больше года, до тех пор, пока ей не сообщили о его смерти. Если верить заключению судебной экспертизы, Пола пытались ограбить и сильно избили. Он умер в карете скорой помощи, так ине придя в сознание. Номер его жены был написан на ее фотокарточке, которую нашла медсестра в его кошельке, выпавшем из внутреннего кармана его окровавленной куртки. Спустя пару недель, Джо и Пит снова собирали вещи и готовились к переезду в другой штат.
Эксперты обнаружили внутри ящика запакованного, совершенно нового плюшевого мишку, ничем не примечательного, кроме своей банальности. Мишку исследовали и разобрали,чтобы извлечь вшитый внутрь диктофон, однако, никакого диктофона, как и любого другого устройства внутри не обнаружили - один только плюш и набивка.
Джим Донован как детектив, имевший опыт работы в отделе убийств, в котором он работал до своего переезда в другой штат, был назначен на расследование этого дела на основании свидетельства двух и более офицеров, хотя ни они, ни сам Билл Саммерс понятия не имели, как будут объяснять назначение на основании записи, которую не удалось ни воспроизвести, ни даже обнаружить.
***
- Встретимся после уроков, Прыщ. И я тебе обещаю - я тебя убью, ты труп, слышишь!
Конечно, Питер Уилкинс, которого Билли называл не иначе как Прыщ, из-за большого количества прыщей, которые без всякого предупреждения высыпали на его лице в середине летних каникул, не воспринял эту угрозу серьезно. Тем не менее, в том, что после уроков его ждет малоприятное, даже болезненное унижение от рук Билли и его шайки, Пит не сомневался. В последнее время, он вообще редко ожидал от этой жизни чего-то хорошего и это утро - стало очередным подтверждением того, что он в этом был совершенно прав.
Новая школа встретила Пита целым рядом новых проблем, среди которых эверестом возвышалась непонятно откуда взявшаяся ненависть со стороны Билла, чей ужасный характер мог соперничать только с еще более ужасным характером его отца - такого же огромного и тупого сотрудника почты по имени Джон, пропивающего свою крошечную зарплату в местном баре, с понедельника по воскресенье с шести вечера и до трех утра - то есть в любое время, когда он не работал,а заведение было открыто.
По слухам, которые Пит смог подслушать из разговоров своих новых одноклассников, Билли сам часто становился жертвой избиений, только не от рук других детей, а собственного отца. Представить такое Пит, если честно, мог только с большим трудом. Тем не менее, каким-то невероятным образом, это превратилось в преимущество Билли, ведь появляясь на пороге школы с новым синяком под глазом, он представал перед одноклассниками не забитым ребенком, а чуть ли не закаленным в боях боксером, или звездой реслинга, шоу о которых так часто крутили по ящику. Должно быть поэтому вокруг него вечно крутились мальчишки из тех что слабее, и в компании, они представляли реальную угрозу не только среди одногодок, но и для ребят постарше. Так, в прошлом году, еще до появления Пита, они всей компанией отправили парня из выпускного класса в больницу. Как сказал свидетель этого сражения - Сэм - парент, с которым Пит подружился чуть ли не в первый же день - последний удар, сломавший "все кости" в носу Джона Фланегана нанес сам Билли, зловеще ухмыляясь при этом. Вот такую картину Пит мог представить без какого-либо труда.
Их конфликт с Билли начался с первого совместного учебного дня и никто уже не мог толком вспомнить по какой причине он возник. Так иногда бывает, что ты приходишь в еще незнакомое место, и уже знаешь, что среди всех этих незнакомцев сидит твой заклятый враг. Но тут речь об этом не шла. Пита не выставляли перед классом и не просили назвать свое имя, как делали раньше - всякий раз когда их семья переезжала и Пит менял школу. Мисс Роузи - высокая и худая светловолосая женщина, отвечающая за распределение детей по классам, просто указала Питу на нужный ему кабинет и на этом знакомство с новым коллективом официально закончилось - все остальное предстояло сделать самому Питу, в том числе выдержать несколько неприятных вопросов от новых одноклассников - а не ошибся ли он дверью. Среди первых, кто задал ему этот вопрос был Билли. А уже спустя полчаса, где-то за 10 минут до конца урока, в затылок Питу прилетел первый и далеко не последний кусок жеваной бумаги, выпущенной в него через разобранную шариковую ручку. Выстрел сопровождался мерзким влажным звуком "фьють" и громким хрюканьем, призванным заглушить смех, который услышали все, кто был в тот день в классе, включая учителя, но никто не обратил на это никакого внимания - уж слишком частым развлечением в последнее время стали такие перестрелки, да и учителю не доплачивали за решение таких мелких проблем. Само-собой, стрелявшим был Билли, а целью Пит. С тех пор так и повелось - он плевался, пинался, воровал и прятал учебники. Но до этого дня до угрозы убийством не доходило. Что-то изменилось за эти полгода. И Питу совсем не хотелось выяснять что именно.
***
- Эй, Пит, заглянешь ко мне? Мать подогнала новый картридж - Контра форс, полный улет! - Сильный хлопок по спине заставил желудок Пита болезненно сжаться, словно Билли решил исполнить свою угрозу раньше намеченного срока, но это оказался Сэм - новый и пока что единственный друг Пита.
- Он не может. Ты что, не слышал, что сказал Билли?
Оглянувшись, Пит встретился взглядом с Сарой - рыжеволосой девочкой в огромных роговых очках, придающих ей нелепый, вечно удивленный вид. Она перевелась незадолго до Пита, но, каким-то образом, уже успела стать "своей" и вела себя соответственно. - Ведь это тебя Билл обещал сегодня побить. Кстати за что?
- Не твоего ума дело. - Огрызнулся Пит, переводя взгляд на Сэма - щуплого сына фермера, жившего в двух часах от школы и от того выглядевшего вечно невыспавшимся. - Но я и правда не могу. Мама просила сегодня вернуться пораньше.
- В таком случае, советую уйти с последнего урока. - Вставила Сара. - Я слышала, что миссис Тиша ушла на больничный, а замещающего учителя у нас нет. Может ты и сможешь улизнуть от Билла… сегодня. - Гордо качнув головой, девочка отвернулась, махнув огненным вихрем волос и двинулась к своему месту, давая понять что разговор, в который она так бесцеремонно вмешалась, окончен и, по крайней мере Питу в тот момент так показалось, виляя тощими бедрами чуть сильно сильнее обычного.
- Улизну сегодня, завтра он уже обо всем забудет - у урода мозгов как у золотой рыбки. - Решился Пит, быстро сбросив учебники в рюкзак и закинул его на плечо.
Даже если девчонка его обманула (что, чего греха таить, случалось в последнее время), уйти из школы опередив Билли была не такой уж и плохой идеей. Тем более что он никогда не был силен в географии и, по правде, не представлял, как именно знание всех штатов Америки поможет ему в будущей карьере, какой бы она не была. - Ты как, со мной? Бросил он Сэму, но тот уже собрал свои вещи и был готов следовать за другом. Преданный как восторженный щенок, и такой же бесполезный, когда речь заходила о драке с Биллом Фланеганом.
Прошмыгнув мимо туалета для мальчиков, где сейчас, наверняка курил Билл с приспешниками, ребята выкатили за ворота школы и уже через 15 минут их велосипеды, с притороченными к багажникам рюкзаками были на половине пути к дому Пита, где его мать уже наверняка готовила обед для них двоих. Спустя полгода знакомства, эти совместные обеды уже стали своего рода традицией.
На половине пути, Пит заметил, что за ними от самой школы медленно едет незнакомый черный кадиллак, еле двигаясь в 50 футах позади, словно у него не работал двигатель. Пит уже начал волноваться, когда, наконец, машина свернула в сторону соседней, пустующей, после смерти единственной престарелой хозяйки - миссис Норрис - фермы. Успокоив себя тем, что водитель ехал медленно, опасаясь пропустить нужный ему поворот, Пит забыл об этом происшествии на ближайшие полдня, до тех пор, пока его жизнь круто не изменилась - уже второй раз, за его неполные 15 лет.
***
Питер "Пит" Уилкинс родился 25 мая 1985 года и с самого первого дня, его отец Пол понял, что этот мальчик будет расти не таким как все. Плохо это или хорошо, он тогда еще не решил, но с годами, чаша весов все же сместилась в его сознании к положению "скорее плохо чем хорошо". Роды прошли спокойно. Его мать - Жозефина "Джо" Уилкинс родила мальчика без осложнений и практически сразу была выписана домой без дополнительных предписаний. Единственное, что смутило молодых родителей с первого дня - необычно тихое поведение младенца, которое проявлялось во всем, от едва слышного хныканья, когда наступало время кормления, а бутылочка еще не разогрелась до нужной температуры, несравнимого с концертами, выдаваемыми его сверстниками, до привычки спать не шевелясь и просыпаться беззвучно, просто распахивая яркие голубые глаза, полные необычного для такого возраста понимания: нет, этот мир не будет реагировать на каждый твой каприз, приятель, так что лежи и выжидай удобный момент - рано или поздно мать сама подойдет к тебе, изо всех сил отгоняя от себя мысли о синдроме внезапной смерти младенцев, который, чего греха таить, уже случался в ее семье прежде. Единственное, что могло вывести из себя малыша - если смеси в бутылочке оказывалось недостаточно, или если ее отнимали раньше, чем он доел, чтобы утереть ему рот. Гнев на такую несправедливость прорывался яростным криком. Спустя несколько лет эта черта характера проявила себя еще ярче.
Первые три с половиной года прошли спокойно и незаметно. Мальчик рос, быстро научился ходить и не беспокоил родителей слишком частыми болезнями. В тот день, когда жизнь Пита поменялась в первый раз, Джо крупно поссорилась с Полом. Никто уже толком не помнил с чего все началось, но продолжилось тем, что бабушка Джо назвала бы "хорошим уроком" для своей не в меру ретивой внучки - Пол ее ударил. Не сильно, в последний момент разжав кулак и превратив уже подходивший к финальной стадии хук в ощутимую, но куда менее опасную для здоровья пощечину. И на том все могло бы и закончиться, если бы не два ярких голубых глаза, смотрящих на происходящее сквозь слегка приоткрытую дверь, ведущую в детскую.
Тогда Пит уже не кричал, однако, спустя каких-то 10 минут в их дом постучала полиция. Кто-то доложил о домашнем насилии, хотя ни Джо, ни, само-собой Пол, и не думали подходить к телефону, разойдясь по разным комнатам и убеждая себя в том, что произошедшее - всего лишь нелепая случайность, у которой нет ни малейшего шанса на повторение. Визит полицейских, включая женщину-полицейского, которая по личному опыту знала что такое - жить с мужчиной, почувствовавшего физическое превосходство над своей женой, быстро решило дело.
Уже на следующий день, собрав необходимые вещи - свои и ребенка - Джо переехала к родителям и не возвращалась больше года, до тех пор, пока ей не сообщили о его смерти. Если верить заключению судебной экспертизы, Пола пытались ограбить и сильно избили. Он умер в карете скорой помощи, так ине придя в сознание. Номер его жены был написан на ее фотокарточке, которую нашла медсестра в его кошельке, выпавшем из внутреннего кармана его окровавленной куртки. Спустя пару недель, Джо и Пит снова собирали вещи и готовились к переезду в другой штат.
***
Питер "Пит" Уилкинс родился 25 мая 1985 года и с самого первого дня, его отец Пол понял, что этот мальчик будет расти не таким как все. Плохо это или хорошо, он тогда еще не решил, но с годами, чаша весов все же сместилась в его сознании к положению "скорее плохо чем хорошо". Роды прошли спокойно. Его мать - Жозефина "Джо" Уилкинс родила мальчика без осложнений и практически сразу была выписана домой без дополнительных предписаний. Единственное, что смутило молодых родителей с первого дня - необычно тихое поведение младенца, которое проявлялось во всем, от едва слышного хныканья, когда наступало время кормления, а бутылочка еще не разогрелась до нужной температуры, несравнимого с концертами, выдаваемыми его сверстниками, до привычки спать не шевелясь и просыпаться беззвучно, просто распахивая яркие голубые глаза, полные необычного для такого возраста понимания: нет, этот мир не будет реагировать на каждый твой каприз, приятель, так что лежи и выжидай удобный момент - рано или поздно мать сама подойдет к тебе, изо всех сил отгоняя от себя мысли о синдроме внезапной смерти младенцев, который, чего греха таить, уже случался в ее семье прежде. Единственное, что могло вывести из себя малыша - если смеси в бутылочке оказывалось недостаточно, или если ее отнимали раньше, чем он доел, чтобы утереть ему рот. Гнев на такую несправедливость прорывался яростным криком. Спустя несколько лет эта черта характера проявила себя еще ярче.
Первые три с половиной года прошли спокойно и незаметно. Мальчик рос, быстро научился ходить и не беспокоил родителей слишком частыми болезнями. В тот день, когда жизнь Пита поменялась в первый раз, Джо крупно поссорилась с Полом. Никто уже толком не помнил с чего все началось, но продолжилось тем, что бабушка Джо назвала бы "хорошим уроком" для своей не в меру ретивой внучки - Пол ее ударил. Не сильно, в последний момент разжав кулак и превратив уже подходивший к финальной стадии хук в ощутимую, но куда менее опасную для здоровья пощечину. И на том все могло бы и закончиться, если бы не два ярких голубых глаза, смотрящих на происходящее сквозь слегка приоткрытую дверь, ведущую в детскую.
Тогда Пит уже не кричал, однако, спустя каких-то 10 минут в их дом постучала полиция. Кто-то доложил о домашнем насилии, хотя ни Джо, ни, само-собой Пол, и не думали подходить к телефону, разойдясь по разным комнатам и убеждая себя в том, что произошедшее - всего лишь нелепая случайность, у которой нет ни малейшего шанса на повторение. Визит полицейских, включая женщину-полицейского, которая по личному опыту знала что такое - жить с мужчиной, почувствовавшего физическое превосходство над своей женой, быстро решило дело.
Уже на следующий день, собрав необходимые вещи - свои и ребенка - Джо переехала к родителям и не возвращалась больше года, до тех пор, пока ей не сообщили о его смерти. Если верить заключению судебной экспертизы, Пола пытались ограбить и сильно избили. Он умер в карете скорой помощи, так ине придя в сознание. Номер его жены был написан на ее фотокарточке, которую нашла медсестра в его кошельке, выпавшем из внутреннего кармана его окровавленной куртки. Спустя пару недель, Джо и Пит снова собирали вещи и готовились к переезду в другой штат.
***
Тихий звон приборов о посуду всегда успокаивал Пита. Джо, любила готовить и даже тогда, когда хорошие времена, казалось ушли в далекое прошлое, всегда старалась порадовать своего единственного сына чем-нибудь эдаким. В этот раз, она приготовила ростбив с деревенским салатом и кукурузой на гарнир, но, закончив приготовления, ушла в свою комнату, оставив мальчиков одних в гостиной их скромного дома, стоявшего на отшибе города, прямо на незримой границе, отделяющий фермы от городской черты.
- Слышал, говорят родители Билли скоро тоже переедут в другой штат, может тогда станет немного полегче. - Отправляя очередную порцию мяса в рот, сказал Сэм. Во время жевания, его обыкновенная шепелявость куда-то исчезала, из-за чего он предпочитал болтать именно во время еды, хотя его родители и старались отучить его от этого, называя эту привычку отвратительной. Сам Пит, впрочем, так не считал, не видя никаких проблем ни в том как друг говорит ни во время еды, ни даже в ее отсутствие.
- Его дружки-то останутся. - Тем не менее возразил он. - Но, может ты и прав. Без главаря, нам останется лишь разобраться с приспешниками и тогда школа будет принадлежать нам.
- Главное не забыть повесить свой флаг на крыше. - заметил Сэм.
- А у тебя есть флаг? - Изумился Пит.
- Нет. Но к тому времени мы точно что-то придумаем. Может, сойдет твоя наволочка? Я слышал на ней куча желтых пятен - сойдет за герб.
Рассмеявшись, ребята погрузились в раздумья. Каждый думал о своем. Пит размышлял над тем, как именно избежит встречи с Билли завтра, а Сэм - о том, как же ему не хочется возвращаться сегодня домой. Через пол минуты, когда молчание затянулось, ребята заговорили одновременно, от чего тут же снова покатились со смеху.
- Ладно. Давай не терять из виду слона в комнате. У нас обоих скоро будет день рождения. Предлагаю отпраздновать у меня. Тебя как, мама отпустит сразу с ночевкой? - Спросил Пит, отсмеявшись.
- Не думаю, что она вообще заметит мое отсутствие. Мрачно заметил Сэм. Но тут же снова улыбнулся. - Мне нравится. Давай так и сделаем, если твоя мама не возражает.
- Не возражает. - Уверенно заявил Пит. - Мам! Можно мы отпразднуем наши дни рождения у нас во дворе?!
- Конечно, дорогой! - Отозвалась Джо сонным голосом. Судя по всему, она снова уснула перед телевизором. В последнее время, такое времяпрепровождение стало для нее естественным и Пит никак не мог понять почему.
Пит всегда считал, что, не считая школы, жизнь, в общем-то достаточно интересная штука, в которой сон - является скорее досадной необходимостью, отвлекающей от множества других вещей. Однако, с возрастом, и пример Джо здесь был особенно показателен, интерес к ней заметно теряется.
Еще пару лет назад, она бы уже сидела над новых холстом с кистью в руках или читала новую книгу, а может даже бралась за написание собственной. Однако, ее старенький "зингер" уже давно пылился в углу, а тюбики с краской высохли и ждали своей очереди чтобы отправиться в мусорный ящик где-то на чердаке - куда, после переезда, отправились все вещи, не выброшенные во время поспешных сборов.
Их общий с Сэмом день рождения должен был состояться на следующей неделе, 25 мая, за пару дней до начала летних каникул. И даже то, что до этих пор Билли сможет десять раз исполнить свою угрозу, не мешало Питу и Сэму радоваться предстоящим праздникам, тем более что скоро им предстояло получить подарок, который они никак не ожидали получить.
***
- Эй, Билл, так что, ты правда решил поломать этого задрота Пита? - Спросил Ли Харпер сделав глубокую затяжку и едва удержавшись от кашля. Ребята курили давно, почти каждую перемену, но делали это скорее для вида, чем для того что бы получить реальное удовольствие. По крайней мере, в этом старался убедить себя сам Ли, редко поднося сигарету ко рту, что бы как можно большая ее часть превратилась в пепел без его в этом прямого участия.
- Не знаю. - Все это время, Билл мрачно стоял у окна из которого можно было разглядеть часть дороги, ведущей к городскому парку и клочок ничейной земли, превращенной, силами местных бездомных в городскую свалку. Прямо напротив нее, на противоположенной от школы улице, стоял новенький темно-синий кадиллак, красиво блестевший на солнце. - Он сам нарывается.
Последним достижением Пита в плане "нарваться" был взгляд, брошенный им в сторону Билла, когда тот со своей шайкой сидели у входа в школу ранним утром, еще до того, как охранник отпер ворота. Тогда Пит ничего не сказал - не сказал и позже. Проблема была в том, что он знал, что Билл пришел к школе так рано, чтобы не попасться отцу. Билла это бесило и он был готов проучить любого, кто этим знанием обладал - включая Пита Уилкинса.
- И все же не дело это, у парня умер отец - заметил Гэрри - третий из "ближнего круга" Билла, и пожалуй, единственный, кого Билл хотя бы иногда слушал.
- И что, мы будем спускать ему любую хрень до тех пор пока он не воскреснет?
- Какую хрень, Билл, он трясется от одного твоего вида и ничего нам не сделал.
- Мне кажется, я видел как он ухмылялся, когда проходил мимо нас. - Встрял Ли, заметив выражение лица Билла, отраженное в оконном стекле.
- Именно. - Плечи Билла расслабились и Ли, пусть и про себя, но выдохнул. В последнее время, общаться с этим парнем становилось все тяжелее. Но Ли знал, что уже в конце лета его родители, наконец, переедут, а сам он сменит школу. Оставалось продержаться совсем немного…
Обсудив ситуацию как следует, банда быстро пришла к выводу, что проучить Пита все-таки стоит и парни засобирались домой. Последний урок отменили и вскоре, Билл, в полном одиночестве (Ли торопился на тренировку по бейсболу, а Гэрри вроде должен был помочь брату с ремонтом отцовской тачки) отправился в центр города, где, спустя два с четвертью часа, должен был присоединиться к отцу, отрабатывающему вечернюю смену на почте.
***
Путь до первого и единственного отделения почты от школы занимал от силы 15 минут, но стоило школе скрыться за чередой безликих двух-трехэтажных домов, занятых съемными квартирами и небольшими магазинчиками, расположенными на первых этажах, на подобии популярного у местных домохозяек "У Тэда - тысяча и одна мелочь для вашего дома" уверенный шаг грозы школы и хозяина жизни сменился медленной и неуверенной походкой молодого человека, готового на все, лишь бы не идти туда, куда он должен идти. Дед Билла - умерший пару лет назад, как-то рассказывал ему о своей второй командировке во Вьетконг. В отличие от первой поездки, полной юношеской бравады и веры в собственную неуязвимость, вторая поездка, выпавшая ему через пару месяцев после ранения, была вынужденной и уже совсем не такой веселой. Каждый шаг, каждая упакованная с собой вещь, казалось, приближали его к неминуемому и непременно страшному концу под обстрелом или в яме, утыканной острыми как бритва бамбуковыми кольями. К счастью, тот год дед Билли пережил. Но Билл не был уверен что переживет еще один год вместе со своим психопатом - отцом. От одной только мысли о встрече с ним, начинали ныть подживающие синяки в районе почек и на животе, а по спине - холодок, не смотря на то, что к середине дня воздух прогрелся до 78 градусов. Кто знает, что будет, получи он еще несколько таких ударов - ублюдок знал как и куда бить, что бы не оставлять следов, но это происходило так часто и с такой силой, что в последнее время Билли все чаще навещали мысли о том, какой все-таки ущерб причиняют эти избиения его здоровью - мысли, не свойственные людям в таком молодом возрасте, и это пугало еще сильнее. Поэтому сегодня Билли решил во что бы то ни стало, не злить своего отца. И тогда, кто знает, быть может завтра утром, в его моче не будет так много крови.
Пройдя мимо городской свалки и свернув на центральную улицу в сторону ратуши, Билл не заметил, что вслед за ним его маневр шаг в шаг повторил невысокий человек в синей спортивной ветровке, застегнутой на молнию под самое горло и черной бейсболкой "Чикаго буллс" надвинутой глубоко на лоб, но, судя по состоянию кепки, фанатом этой команды он не был. Этот человек следовал за ним прямо от школы - тихо и незаметно, как тень. Под козырьком поблескивали очки-авиаторы - и это была его единственная отличительная черта - гладко выбритое лишенное признаков возраста лицо старательно избегало взглядов проходящих мимо людей. Когда Билл скрывался за спинами прохожих, он слегка ускорял свой медленный размеренный шаг, но держался поодаль, стараясь не привлекать внимания - не только Билла, но и внимания вообще. Лишь изредка ветер, прибивал к телу его куртку свободного кроя и тогда, даже сквозь ткань можно было без труда заметить крупные рельефные мышцы, достойные если не общенациональных, то хотя бы городских соревнований по бодибилдингу. Но он, словно избегая лишнего внимания, почти сразу одергивал куртку, превращаясь обратно в простого, ничем не примечательного пешехода идущего по своим делам в городе, в котором никто ни на кого не обращает внимание.
Питер "Пит" Уилкинс родился 25 мая 1985 года и с самого первого дня, его отец Пол понял, что этот мальчик будет расти не таким как все. Плохо это или хорошо, он тогда еще не решил, но с годами, чаша весов все же сместилась в его сознании к положению "скорее плохо чем хорошо". Роды прошли спокойно. Его мать - Жозефина "Джо" Уилкинс родила мальчика без осложнений и практически сразу была выписана домой без дополнительных предписаний. Единственное, что смутило молодых родителей с первого дня - необычно тихое поведение младенца, которое проявлялось во всем, от едва слышного хныканья, когда наступало время кормления, а бутылочка еще не разогрелась до нужной температуры, несравнимого с концертами, выдаваемыми его сверстниками, до привычки спать не шевелясь и просыпаться беззвучно, просто распахивая яркие голубые глаза, полные необычного для такого возраста понимания: нет, этот мир не будет реагировать на каждый твой каприз, приятель, так что лежи и выжидай удобный момент - рано или поздно мать сама подойдет к тебе, изо всех сил отгоняя от себя мысли о синдроме внезапной смерти младенцев, который, чего греха таить, уже случался в ее семье прежде. Единственное, что могло вывести из себя малыша - если смеси в бутылочке оказывалось недостаточно, или если ее отнимали раньше, чем он доел, чтобы утереть ему рот. Гнев на такую несправедливость прорывался яростным криком. Спустя несколько лет эта черта характера проявила себя еще ярче.
Первые три с половиной года прошли спокойно и незаметно. Мальчик рос, быстро научился ходить и не беспокоил родителей слишком частыми болезнями. В тот день, когда жизнь Пита поменялась в первый раз, Джо крупно поссорилась с Полом. Никто уже толком не помнил с чего все началось, но продолжилось тем, что бабушка Джо назвала бы "хорошим уроком" для своей не в меру ретивой внучки - Пол ее ударил. Не сильно, в последний момент разжав кулак и превратив уже подходивший к финальной стадии хук в ощутимую, но куда менее опасную для здоровья пощечину. И на том все могло бы и закончиться, если бы не два ярких голубых глаза, смотрящих на происходящее сквозь слегка приоткрытую дверь, ведущую в детскую.
Тогда Пит уже не кричал, однако, спустя каких-то 10 минут в их дом постучала полиция. Кто-то доложил о домашнем насилии, хотя ни Джо, ни, само-собой Пол, и не думали подходить к телефону, разойдясь по разным комнатам и убеждая себя в том, что произошедшее - всего лишь нелепая случайность, у которой нет ни малейшего шанса на повторение. Визит полицейских, включая женщину-полицейского, которая по личному опыту знала что такое - жить с мужчиной, почувствовавшего физическое превосходство над своей женой, быстро решило дело.
Уже на следующий день, собрав необходимые вещи - свои и ребенка - Джо переехала к родителям и не возвращалась больше года, до тех пор, пока ей не сообщили о его смерти. Если верить заключению судебной экспертизы, Пола пытались ограбить и сильно избили. Он умер в карете скорой помощи, так ине придя в сознание. Номер его жены был написан на ее фотокарточке, которую нашла медсестра в его кошельке, выпавшем из внутреннего кармана его окровавленной куртки. Спустя пару недель, Джо и Пит снова собирали вещи и готовились к переезду в другой штат.
***
Тихий звон приборов о посуду всегда успокаивал Пита. Джо, любила готовить и даже тогда, когда хорошие времена, казалось ушли в далекое прошлое, всегда старалась порадовать своего единственного сына чем-нибудь эдаким. В этот раз, она приготовила ростбив с деревенским салатом и кукурузой на гарнир, но, закончив приготовления, ушла в свою комнату, оставив мальчиков одних в гостиной их скромного дома, стоявшего на отшибе города, прямо на незримой границе, отделяющий фермы от городской черты.
- Слышал, говорят родители Билли скоро тоже переедут в другой штат, может тогда станет немного полегче. - Отправляя очередную порцию мяса в рот, сказал Сэм. Во время жевания, его обыкновенная шепелявость куда-то исчезала, из-за чего он предпочитал болтать именно во время еды, хотя его родители и старались отучить его от этого, называя эту привычку отвратительной. Сам Пит, впрочем, так не считал, не видя никаких проблем ни в том как друг говорит ни во время еды, ни даже в ее отсутствие.
- Его дружки-то останутся. - Тем не менее возразил он. - Но, может ты и прав. Без главаря, нам останется лишь разобраться с приспешниками и тогда школа будет принадлежать нам.
- Главное не забыть повесить свой флаг на крыше. - заметил Сэм.
- А у тебя есть флаг? - Изумился Пит.
- Нет. Но к тому времени мы точно что-то придумаем. Может, сойдет твоя наволочка? Я слышал на ней куча желтых пятен - сойдет за герб.
Рассмеявшись, ребята погрузились в раздумья. Каждый думал о своем. Пит размышлял над тем, как именно избежит встречи с Билли завтра, а Сэм - о том, как же ему не хочется возвращаться сегодня домой. Через пол минуты, когда молчание затянулось, ребята заговорили одновременно, от чего тут же снова покатились со смеху.
- Ладно. Давай не терять из виду слона в комнате. У нас обоих скоро будет день рождения. Предлагаю отпраздновать у меня. Тебя как, мама отпустит сразу с ночевкой? - Спросил Пит, отсмеявшись.
- Не думаю, что она вообще заметит мое отсутствие. Мрачно заметил Сэм. Но тут же снова улыбнулся. - Мне нравится. Давай так и сделаем, если твоя мама не возражает.
- Не возражает. - Уверенно заявил Пит. - Мам! Можно мы отпразднуем наши дни рождения у нас во дворе?!
- Конечно, дорогой! - Отозвалась Джо сонным голосом. Судя по всему, она снова уснула перед телевизором. В последнее время, такое времяпрепровождение стало для нее естественным и Пит никак не мог понять почему.
Пит всегда считал, что, не считая школы, жизнь, в общем-то достаточно интересная штука, в которой сон - является скорее досадной необходимостью, отвлекающей от множества других вещей. Однако, с возрастом, и пример Джо здесь был особенно показателен, интерес к ней заметно теряется.
Еще пару лет назад, она бы уже сидела над новых холстом с кистью в руках или читала новую книгу, а может даже бралась за написание собственной. Однако, ее старенький "зингер" уже давно пылился в углу, а тюбики с краской высохли и ждали своей очереди чтобы отправиться в мусорный ящик где-то на чердаке - куда, после переезда, отправились все вещи, не выброшенные во время поспешных сборов.
Их общий с Сэмом день рождения должен был состояться на следующей неделе, 25 мая, за пару дней до начала летних каникул. И даже то, что до этих пор Билли сможет десять раз исполнить свою угрозу, не мешало Питу и Сэму радоваться предстоящим праздникам, тем более что скоро им предстояло получить подарок, который они никак не ожидали получить.
***
- Эй, Билл, так что, ты правда решил поломать этого задрота Пита? - Спросил Ли Харпер сделав глубокую затяжку и едва удержавшись от кашля. Ребята курили давно, почти каждую перемену, но делали это скорее для вида, чем для того что бы получить реальное удовольствие. По крайней мере, в этом старался убедить себя сам Ли, редко поднося сигарету ко рту, что бы как можно большая ее часть превратилась в пепел без его в этом прямого участия.
- Не знаю. - Все это время, Билл мрачно стоял у окна из которого можно было разглядеть часть дороги, ведущей к городскому парку и клочок ничейной земли, превращенной, силами местных бездомных в городскую свалку. Прямо напротив нее, на противоположенной от школы улице, стоял новенький темно-синий кадиллак, красиво блестевший на солнце. - Он сам нарывается.
Последним достижением Пита в плане "нарваться" был взгляд, брошенный им в сторону Билла, когда тот со своей шайкой сидели у входа в школу ранним утром, еще до того, как охранник отпер ворота. Тогда Пит ничего не сказал - не сказал и позже. Проблема была в том, что он знал, что Билл пришел к школе так рано, чтобы не попасться отцу. Билла это бесило и он был готов проучить любого, кто этим знанием обладал - включая Пита Уилкинса.
- И все же не дело это, у парня умер отец - заметил Гэрри - третий из "ближнего круга" Билла, и пожалуй, единственный, кого Билл хотя бы иногда слушал.
- И что, мы будем спускать ему любую хрень до тех пор пока он не воскреснет?
- Какую хрень, Билл, он трясется от одного твоего вида и ничего нам не сделал.
- Мне кажется, я видел как он ухмылялся, когда проходил мимо нас. - Встрял Ли, заметив выражение лица Билла, отраженное в оконном стекле.
- Именно. - Плечи Билла расслабились и Ли, пусть и про себя, но выдохнул. В последнее время, общаться с этим парнем становилось все тяжелее. Но Ли знал, что уже в конце лета его родители, наконец, переедут, а сам он сменит школу. Оставалось продержаться совсем немного…
Обсудив ситуацию как следует, банда быстро пришла к выводу, что проучить Пита все-таки стоит и парни засобирались домой. Последний урок отменили и вскоре, Билл, в полном одиночестве (Ли торопился на тренировку по бейсболу, а Гэрри вроде должен был помочь брату с ремонтом отцовской тачки) отправился в центр города, где, спустя два с четвертью часа, должен был присоединиться к отцу, отрабатывающему вечернюю смену на почте.
***
Путь до первого и единственного отделения почты от школы занимал от силы 15 минут, но стоило школе скрыться за чередой безликих двух-трехэтажных домов, занятых съемными квартирами и небольшими магазинчиками, расположенными на первых этажах, на подобии популярного у местных домохозяек "У Тэда - тысяча и одна мелочь для вашего дома" уверенный шаг грозы школы и хозяина жизни сменился медленной и неуверенной походкой молодого человека, готового на все, лишь бы не идти туда, куда он должен идти. Дед Билла - умерший пару лет назад, как-то рассказывал ему о своей второй командировке во Вьетконг. В отличие от первой поездки, полной юношеской бравады и веры в собственную неуязвимость, вторая поездка, выпавшая ему через пару месяцев после ранения, была вынужденной и уже совсем не такой веселой. Каждый шаг, каждая упакованная с собой вещь, казалось, приближали его к неминуемому и непременно страшному концу под обстрелом или в яме, утыканной острыми как бритва бамбуковыми кольями. К счастью, тот год дед Билли пережил. Но Билл не был уверен что переживет еще один год вместе со своим психопатом - отцом. От одной только мысли о встрече с ним, начинали ныть подживающие синяки в районе почек и на животе, а по спине - холодок, не смотря на то, что к середине дня воздух прогрелся до 78 градусов. Кто знает, что будет, получи он еще несколько таких ударов - ублюдок знал как и куда бить, что бы не оставлять следов, но это происходило так часто и с такой силой, что в последнее время Билли все чаще навещали мысли о том, какой все-таки ущерб причиняют эти избиения его здоровью - мысли, не свойственные людям в таком молодом возрасте, и это пугало еще сильнее. Поэтому сегодня Билли решил во что бы то ни стало, не злить своего отца. И тогда, кто знает, быть может завтра утром, в его моче не будет так много крови.
Пройдя мимо городской свалки и свернув на центральную улицу в сторону ратуши, Билл не заметил, что вслед за ним его маневр шаг в шаг повторил невысокий человек в синей спортивной ветровке, застегнутой на молнию под самое горло и черной бейсболкой "Чикаго буллс" надвинутой глубоко на лоб, но, судя по состоянию кепки, фанатом этой команды он не был. Этот человек следовал за ним прямо от школы - тихо и незаметно, как тень. Под козырьком поблескивали очки-авиаторы - и это была его единственная отличительная черта - гладко выбритое лишенное признаков возраста лицо старательно избегало взглядов проходящих мимо людей. Когда Билл скрывался за спинами прохожих, он слегка ускорял свой медленный размеренный шаг, но держался поодаль, стараясь не привлекать внимания - не только Билла, но и внимания вообще. Лишь изредка ветер, прибивал к телу его куртку свободного кроя и тогда, даже сквозь ткань можно было без труда заметить крупные рельефные мышцы, достойные если не общенациональных, то хотя бы городских соревнований по бодибилдингу. Но он, словно избегая лишнего внимания, почти сразу одергивал куртку, превращаясь обратно в простого, ничем не примечательного пешехода идущего по своим делам в городе, в котором никто ни на кого не обращает внимание.
***
Миновав полупустую автобусную остановку у дороги, вдоль которой ровными рядами росли высокие, недавно подстриженные пальмы, и направляясь к отделению городской почты, стоявшей прямо за ратушей, Билл мельком взглянул на часы на башне - собственных у него до сих пор не было. Стрелки показывали без четверти четыре часа дня и народу на улице, несмотря на погожий день, заметно поубавилось. К вечеру обещали грозу и держатели уличных лавок спешили убрать свои товары с обратно в помещение, под надежную защиту крыш. Некоторые вежливо кивали Билли когда он проходил мимо, но в целом, городок обезлюдил и это Билли всецело устраивало, поскольку позволяло идти медленно, не опасаясь что какой-нибудь знакомый из бара спросит у его папаши: "а чего твой сопляк еле ноги переставляет, неужель захворал" - подобный вопрос, как и вообще упоминание Билли в любом разговоре и в любом контексте не сулили последнему ничего хорошего.
Обойдя ратушу по правой стороне и отметив про себя, что вход для посетителей почты был практически пуст, он свернул во двор и направился к служебному входу. Сегодня ему предстоял первый день работы на роли сортировщика писем - как весело отметил его папаша, сразу после хорошей затрещины, от которой у Билли зазвенело в ушах - настала пора для него начать отрабатывать свой кусок хлеба.
Когда служебная дверь отделения почты закрылась за спиной Билли, часы на ратуше показали ровно четыре часа дня. Колокола на башне не было - во время пожара в 1886 года, цепь, державшая его, оплавилась и колокол, заказанный в свое время в самой Франции оторвался и разлетелся в дребезги, прихватив с собой несколько внутренних пролетов башни, и вместо него, четыре колокольных удара пропели громкоговорители.
***
Первый рабочий день встретил Билли запахом бумаги и канцелярского клея.Сидя в своей коморке, отведенной ему мистером Смитом - приятным мужчиной лет сорока пяти, работавшим руководителем почтового отделения столько, сколько Билл себя помнил, то есть по меньшей мере последние десять лет, за крошечным столом, наполовину занятым ящиком из под кофеварки и наполненный старыми канцелярскими принадлежностями, все что он должен был делать - разбирать мешки с входящими и исходящими письмами, вычитывать адреса, написанные от руки, проверять наличие штампа или марки и отправлять их в один из соответствующих ящиков, стоящих у противоположенной столу стены с забитым досками окном. Кажется, его разбил сам Билли лет пять назад, но он не был до конца уверен в этом - наказали по итогу Ли Харпера. Первый ящик, стоящий на полу предназначался для внутригородской доставки - по местным адресатам. Второй - он стоял на табурете, специально принесенном для этой цели - служил для отправки исходящей корреспонденции - туда надлежало скидывать все письма, не подходящие для первого ящика для дальнейшей сортировки, поскольку доверить их школьнику, тем более сыну Джо Фланегана, мистер Смит не мог. Конечно, Билли не мог знать об этом, поскольку, если верить словам Джо, выбить своему сыну "тепленькое местечко" ему удалось исключительно благодаря безупречной репутации и уважению со стороны руководства. Но, на самом деле, мистер Смит просто не хотел ругаться с Джо - по крайней мере до июня, когда ему, наконец-то выпадет шанс подать новый бюджет на содержание городской почты в городской совет и в котором не будет места такому источнику всеобщего раздражения как Джо Фланеган. Да и от сынка его тогда можно будет избавиться. Мистер Смит всегда верил в истинность поговорки об отцах и их детях.
В шесть часов вечера, попрощавшись со всеми вечерними сотрудниками, мистер Смит покинул почту и направился к себе домой, насвистывая про себя мелодию, засевшую у него в голове с самого утра. Настроение у него было отличное - очень жаль, что уже на следующее утро оно будет испорчено на очень и очень долгий срок.
Часы на башне пробили шесть вечера. Билли зевнул уже в пятый раз за последний 20 минут. Он слышал, как мистер Смит прощался с сотрудниками и ожидал, что он зайдет и к нему, но этого не произошло. Когда дверь за ним хлопнула, а на дверь для посетителей повесили табличку "закрыто", в помещении почты остались лишь Билли, его отец, уборщица и две операционистки, которым было нужно заполнить почтовые бланки и закрыть кассу. Когда они, закончив эти дела спустя 40 минут также попрощались и двери за ними закрылись, Билл и его отец остались на почте одни.
- Малой! - Громовой голос Джека, усиленный во сто крат пустотой помещения, выдернул Билли из транса, в который последние два с лишнем часа его погружала монотонная работа по сортировки писем - сюда подошел!
Вскочив с места, Билли быстрым шагом вышел из своей конуры, затравлено озираясь вокруг.
- Почему так медленно! - Джек, стоявший справа от двери отвесил не заметившему его сыну легкий пинок и радостно засмеялся собственной шутке. - Да не кипешуй, мыж с тобой теперь коллеги. - Разразившись еще одним приступом хохота при виде испуганного сына, Джек так же мгновенно переключился с веселого настроения на свою обыкновенную угрюмость, чем прежде ни раз и не два смущал самого мистера Смита, да и вообще каждого из своих знакомых. - А теперь, будь добр, сгоняй ка за сигаретами. Этот коммунистический ублюдок - Смит - запрещает курить когда мы открыты.
- Но па - Билли уже сделал несколько шагов в сторону выхода на улицу, когда вспомнил чем для него закончилась эта просьба в последний раз. - Мне могут не продать. Помнишь, они говорили что мэр…
- Хватит пищать как баба! - Взрыв фирменного гнева в исполнении Джека смыл неуверенность Билли, выгнав его на улицу быстрее, чем отец завершил фразу. Поскольку, Билли, как никто другой знал, что подобные увещевания его отец любил подтверждать при помощи кулаков и на этот раз рядом не было мистера Смита, чтобы остановить его.
Как только дверь на почту хлопнула за его спиной, а шагов отца, говорившего о том, что он все-таки решил последовать за сыном не последовало, Билли глубоко вздохнул. Последние два часа показались ему не такими ужасными, как он мог подумать.В какой-то мере, монотонная, не требующая особых усилий работа даже доставляла ему удовольствие.Конечно, близость отца и его кулаков пугали, но при Мистере Смите Джек ни за что не позволит себе лишнего слова, ни то что удара. А значит, оставалось вытерпеть его еще всего два часа прежде, чем он отправится домой. Сам Джек дома появлялся заметно реже, предпочитая обществу Билла и его матери бар Тома, что стоял на соседней с почтой улице. Он и сейчас, то и дело, поглядывал в окно, должно быть прокручивая у себя в голове то, как он выйдет из почты, запрет за собой дверь и отправится в короткий путь, в желанном направлении, которое, рано или поздно сведет его в могилу. Однажды, но только не сегодня.
В вечернее время, когда все более-менее крупные магазины были закрыты, сигареты можно было купить либо у мелких лавочников, работавших без какого-то графика, либо на автобусных остановках, где, помимо газет и дешевого пива, можно было приобрести кучу других, полезных автостопщику вещей. Еще один круглосуточный магазин был у автозаправки, но она была далеко и кроме того, ее хозяин Стэн Хэфнер, запретил Билли показываться ему на глаза после того, как он с друзьями умыкнул у него из под носа четыре упаковки нэтти айс. По решению самого Билли, с которым и Ли и Гэрри были полностью согласны - результат того совершенно не стоил, поскольку выблевав содержимое первых трех банок, остаток они попросту выбросили, но хорошее отношение Стэна было уже не вернуть.
Направившись в сторону ближайшей автобусной остановки, Билли еще какое-то время думал о том, как хорошо ему было до того, как Джек вернулся из армии, когда в его голове прозвенел первый, не слишком приятный звоночек - торопясь выполнить отцовское поручение он совершенно забыл попросить у него денег, а свои, как на зло, он оставил дома, потратив все что было в карманах в школьной столовой еще во время обеда. Украсть сигареты у лавочника - дело практически безнадежное. Поэтому, поборовшись с собой еще пару минут, Билли развернулся и пошел обратно на почту, заранее готовясь к тому, что не получив сигареты после - страшно подумать - пяти минут ожидания, Джо наверняка придет в ярость.
Когда Билли вернулся к служебному входу почтового отделения, часы на ратуше уже подбирались к восьми. Закат наступил быстро, а тучи, быстро подходящие к городу с запада, быстро превратили приятный теплый вечер в темную и неуютную ночь, в которую даже тени от пальм кажутся чем-то неестественными и несущим тревогу.
Дверь на почту оказалась слегка приоткрытой. В какой-то момент Билли показалось, что Джон сам отыскал сигареты и теперь дымит где-то в тени, готовясь отвесить нерадивому сыну еще один пинок, когда тот появится, но во дворе было пусто. Окна квартир на втором и третьем этажах, расположенных в здании почты казались черными. Должно быть, их хозяева еще не вернулись с работы, или там попросту никто не жил. Сделав еще один глубокий вздох, словно это могло уберечь его от подступающих неприятностей, Билли снова зашел в служебное отделение почты.
Первое, что он услышал был грохот. Не просто шум, как от чрезмерно разыгравшегося ребенка или как когда мама случайно роняет на пол целую стопку только что отмытых тарелок. Это был грохот двух борющихся мужчин. Страшнее всего было то, что ни один из них в процессе борьбы не проронил ни звука, что, по рассказам самого Джона говорило о том, что оба противника сражаются за свою жизнь и времени на бесцельную ругань уже не осталось.
Дверь, отделяющая прихожую от главного офиса – где работали операционистки – была распахнута. Все помещение внутри – опрокинуто или разломано. Огромный мужчина в синей куртке и черной кепке, прижал Джона к стене, удерживая его под горло какой-то длинной широкой полированной палкой, назначение которой Билли не смог определить, поскольку большая ее часть была скрыта широкой спиной незнакомца. Лицо Джона уже побагровело, на лбу вздулись вены, но заметив приближение сына, его глаза метнулись в его сторону и незнакомец тут же его отпустил, одним скачком переместившись так, чтобы видеть обоих противников одновременно. Только тогда Билли, наконец, понял, что за инструмент он держал в руках – это была огромная стальная кувалда, какие иногда можно было встретить на железнодорожных станциях.
Джим, больше не удерживаемый незнакомцем, упал на колени, но все же нашел в себе силы подняться, сделать еще пару шагов в сторону сына прежде, чем снова упасть.
- Беги, пацан – еле слышно прохрипел он. Билли заметил, как на шее Джона буквально на глазах начал расползаться чудовищного вида кровоподтек.
- Сваливай, - прохрипел Джон перед тем как снова поднялся, на сей раз немного увереннее. - Что, урод, любишь нападать со спины? Потянувшись рукой за спину, Джон дернул рукоять старого наградного пистолета, который носил с собой, по полной пользуясь пока еще не истекшей оружейной лицензией, но прежде чем он успел направить оружие на незнакомца, как тот неуловимо быстрым движением сделал два шага вперед. В воздухе мелькнул размытый серый силуэт тяжелого металлического навершия железнодорожного молота и пистолет Джона с жалобным звоном вылетел у него из рук, прихватив с собой сразу два его пальца. Из обрубков брызнула кровь, но Джон не успел ощутить боль, поскольку следующий удар пришелся прямо ему по виску, раскалывая череп и разрывая все те миллиарды нейронных связей,что еще секунду назад делали его живым человеком. Он скончался, так и не успев произнести ни звука.
Замерший Билли с ужасом смотрел на то, как тряпичной куклой падает на пол тело его отца. В голове, подгоняемые адреналином, скакали несвязные мысли: "больше никаких унижений", "это сон", "где сигареты", "надо бежать". Обострившееся зрение словно обвело все предметы вокруг густым черным цветом. "Как нарисованное" - успел подумать Билли прежде, чем незнакомец обратился к нему низким шипящим шепотом: - Я слышал, у тебя много друзей. Не против, если мы с тобой тоже подружимся?
Со звоном опустив окровавленный молот на пол, незнакомец сунул руку под куртку, но, вопреки ожиданиям Билли, достал не пистолет, а игрушечного мягкого мишку с черными глазами-пуговицами, взятыми словно из набора для ремонта одежды. Встряхнув им перед лицом мальчика, как иногда делают, чтобы порадовать младенца, он протянув мишку парню, приблизившись почти вплотную и только тогда насмерть испуганный Билли смог как следует разглядеть его лицо: увы, но описать его он так никому и не сможет. - Закрой глаза. - Произнес незнакомец и тихо рассмеялся.
Миновав полупустую автобусную остановку у дороги, вдоль которой ровными рядами росли высокие, недавно подстриженные пальмы, и направляясь к отделению городской почты, стоявшей прямо за ратушей, Билл мельком взглянул на часы на башне - собственных у него до сих пор не было. Стрелки показывали без четверти четыре часа дня и народу на улице, несмотря на погожий день, заметно поубавилось. К вечеру обещали грозу и держатели уличных лавок спешили убрать свои товары с обратно в помещение, под надежную защиту крыш. Некоторые вежливо кивали Билли когда он проходил мимо, но в целом, городок обезлюдил и это Билли всецело устраивало, поскольку позволяло идти медленно, не опасаясь что какой-нибудь знакомый из бара спросит у его папаши: "а чего твой сопляк еле ноги переставляет, неужель захворал" - подобный вопрос, как и вообще упоминание Билли в любом разговоре и в любом контексте не сулили последнему ничего хорошего.
Обойдя ратушу по правой стороне и отметив про себя, что вход для посетителей почты был практически пуст, он свернул во двор и направился к служебному входу. Сегодня ему предстоял первый день работы на роли сортировщика писем - как весело отметил его папаша, сразу после хорошей затрещины, от которой у Билли зазвенело в ушах - настала пора для него начать отрабатывать свой кусок хлеба.
Когда служебная дверь отделения почты закрылась за спиной Билли, часы на ратуше показали ровно четыре часа дня. Колокола на башне не было - во время пожара в 1886 года, цепь, державшая его, оплавилась и колокол, заказанный в свое время в самой Франции оторвался и разлетелся в дребезги, прихватив с собой несколько внутренних пролетов башни, и вместо него, четыре колокольных удара пропели громкоговорители.
***
Первый рабочий день встретил Билли запахом бумаги и канцелярского клея.Сидя в своей коморке, отведенной ему мистером Смитом - приятным мужчиной лет сорока пяти, работавшим руководителем почтового отделения столько, сколько Билл себя помнил, то есть по меньшей мере последние десять лет, за крошечным столом, наполовину занятым ящиком из под кофеварки и наполненный старыми канцелярскими принадлежностями, все что он должен был делать - разбирать мешки с входящими и исходящими письмами, вычитывать адреса, написанные от руки, проверять наличие штампа или марки и отправлять их в один из соответствующих ящиков, стоящих у противоположенной столу стены с забитым досками окном. Кажется, его разбил сам Билли лет пять назад, но он не был до конца уверен в этом - наказали по итогу Ли Харпера. Первый ящик, стоящий на полу предназначался для внутригородской доставки - по местным адресатам. Второй - он стоял на табурете, специально принесенном для этой цели - служил для отправки исходящей корреспонденции - туда надлежало скидывать все письма, не подходящие для первого ящика для дальнейшей сортировки, поскольку доверить их школьнику, тем более сыну Джо Фланегана, мистер Смит не мог. Конечно, Билли не мог знать об этом, поскольку, если верить словам Джо, выбить своему сыну "тепленькое местечко" ему удалось исключительно благодаря безупречной репутации и уважению со стороны руководства. Но, на самом деле, мистер Смит просто не хотел ругаться с Джо - по крайней мере до июня, когда ему, наконец-то выпадет шанс подать новый бюджет на содержание городской почты в городской совет и в котором не будет места такому источнику всеобщего раздражения как Джо Фланеган. Да и от сынка его тогда можно будет избавиться. Мистер Смит всегда верил в истинность поговорки об отцах и их детях.
В шесть часов вечера, попрощавшись со всеми вечерними сотрудниками, мистер Смит покинул почту и направился к себе домой, насвистывая про себя мелодию, засевшую у него в голове с самого утра. Настроение у него было отличное - очень жаль, что уже на следующее утро оно будет испорчено на очень и очень долгий срок.
Часы на башне пробили шесть вечера. Билли зевнул уже в пятый раз за последний 20 минут. Он слышал, как мистер Смит прощался с сотрудниками и ожидал, что он зайдет и к нему, но этого не произошло. Когда дверь за ним хлопнула, а на дверь для посетителей повесили табличку "закрыто", в помещении почты остались лишь Билли, его отец, уборщица и две операционистки, которым было нужно заполнить почтовые бланки и закрыть кассу. Когда они, закончив эти дела спустя 40 минут также попрощались и двери за ними закрылись, Билл и его отец остались на почте одни.
- Малой! - Громовой голос Джека, усиленный во сто крат пустотой помещения, выдернул Билли из транса, в который последние два с лишнем часа его погружала монотонная работа по сортировки писем - сюда подошел!
Вскочив с места, Билли быстрым шагом вышел из своей конуры, затравлено озираясь вокруг.
- Почему так медленно! - Джек, стоявший справа от двери отвесил не заметившему его сыну легкий пинок и радостно засмеялся собственной шутке. - Да не кипешуй, мыж с тобой теперь коллеги. - Разразившись еще одним приступом хохота при виде испуганного сына, Джек так же мгновенно переключился с веселого настроения на свою обыкновенную угрюмость, чем прежде ни раз и не два смущал самого мистера Смита, да и вообще каждого из своих знакомых. - А теперь, будь добр, сгоняй ка за сигаретами. Этот коммунистический ублюдок - Смит - запрещает курить когда мы открыты.
- Но па - Билли уже сделал несколько шагов в сторону выхода на улицу, когда вспомнил чем для него закончилась эта просьба в последний раз. - Мне могут не продать. Помнишь, они говорили что мэр…
- Хватит пищать как баба! - Взрыв фирменного гнева в исполнении Джека смыл неуверенность Билли, выгнав его на улицу быстрее, чем отец завершил фразу. Поскольку, Билли, как никто другой знал, что подобные увещевания его отец любил подтверждать при помощи кулаков и на этот раз рядом не было мистера Смита, чтобы остановить его.
Как только дверь на почту хлопнула за его спиной, а шагов отца, говорившего о том, что он все-таки решил последовать за сыном не последовало, Билли глубоко вздохнул. Последние два часа показались ему не такими ужасными, как он мог подумать.В какой-то мере, монотонная, не требующая особых усилий работа даже доставляла ему удовольствие.Конечно, близость отца и его кулаков пугали, но при Мистере Смите Джек ни за что не позволит себе лишнего слова, ни то что удара. А значит, оставалось вытерпеть его еще всего два часа прежде, чем он отправится домой. Сам Джек дома появлялся заметно реже, предпочитая обществу Билла и его матери бар Тома, что стоял на соседней с почтой улице. Он и сейчас, то и дело, поглядывал в окно, должно быть прокручивая у себя в голове то, как он выйдет из почты, запрет за собой дверь и отправится в короткий путь, в желанном направлении, которое, рано или поздно сведет его в могилу. Однажды, но только не сегодня.
В вечернее время, когда все более-менее крупные магазины были закрыты, сигареты можно было купить либо у мелких лавочников, работавших без какого-то графика, либо на автобусных остановках, где, помимо газет и дешевого пива, можно было приобрести кучу других, полезных автостопщику вещей. Еще один круглосуточный магазин был у автозаправки, но она была далеко и кроме того, ее хозяин Стэн Хэфнер, запретил Билли показываться ему на глаза после того, как он с друзьями умыкнул у него из под носа четыре упаковки нэтти айс. По решению самого Билли, с которым и Ли и Гэрри были полностью согласны - результат того совершенно не стоил, поскольку выблевав содержимое первых трех банок, остаток они попросту выбросили, но хорошее отношение Стэна было уже не вернуть.
Направившись в сторону ближайшей автобусной остановки, Билли еще какое-то время думал о том, как хорошо ему было до того, как Джек вернулся из армии, когда в его голове прозвенел первый, не слишком приятный звоночек - торопясь выполнить отцовское поручение он совершенно забыл попросить у него денег, а свои, как на зло, он оставил дома, потратив все что было в карманах в школьной столовой еще во время обеда. Украсть сигареты у лавочника - дело практически безнадежное. Поэтому, поборовшись с собой еще пару минут, Билли развернулся и пошел обратно на почту, заранее готовясь к тому, что не получив сигареты после - страшно подумать - пяти минут ожидания, Джо наверняка придет в ярость.
Когда Билли вернулся к служебному входу почтового отделения, часы на ратуше уже подбирались к восьми. Закат наступил быстро, а тучи, быстро подходящие к городу с запада, быстро превратили приятный теплый вечер в темную и неуютную ночь, в которую даже тени от пальм кажутся чем-то неестественными и несущим тревогу.
Дверь на почту оказалась слегка приоткрытой. В какой-то момент Билли показалось, что Джон сам отыскал сигареты и теперь дымит где-то в тени, готовясь отвесить нерадивому сыну еще один пинок, когда тот появится, но во дворе было пусто. Окна квартир на втором и третьем этажах, расположенных в здании почты казались черными. Должно быть, их хозяева еще не вернулись с работы, или там попросту никто не жил. Сделав еще один глубокий вздох, словно это могло уберечь его от подступающих неприятностей, Билли снова зашел в служебное отделение почты.
Первое, что он услышал был грохот. Не просто шум, как от чрезмерно разыгравшегося ребенка или как когда мама случайно роняет на пол целую стопку только что отмытых тарелок. Это был грохот двух борющихся мужчин. Страшнее всего было то, что ни один из них в процессе борьбы не проронил ни звука, что, по рассказам самого Джона говорило о том, что оба противника сражаются за свою жизнь и времени на бесцельную ругань уже не осталось.
Дверь, отделяющая прихожую от главного офиса – где работали операционистки – была распахнута. Все помещение внутри – опрокинуто или разломано. Огромный мужчина в синей куртке и черной кепке, прижал Джона к стене, удерживая его под горло какой-то длинной широкой полированной палкой, назначение которой Билли не смог определить, поскольку большая ее часть была скрыта широкой спиной незнакомца. Лицо Джона уже побагровело, на лбу вздулись вены, но заметив приближение сына, его глаза метнулись в его сторону и незнакомец тут же его отпустил, одним скачком переместившись так, чтобы видеть обоих противников одновременно. Только тогда Билли, наконец, понял, что за инструмент он держал в руках – это была огромная стальная кувалда, какие иногда можно было встретить на железнодорожных станциях.
Джим, больше не удерживаемый незнакомцем, упал на колени, но все же нашел в себе силы подняться, сделать еще пару шагов в сторону сына прежде, чем снова упасть.
- Беги, пацан – еле слышно прохрипел он. Билли заметил, как на шее Джона буквально на глазах начал расползаться чудовищного вида кровоподтек.
- Сваливай, - прохрипел Джон перед тем как снова поднялся, на сей раз немного увереннее. - Что, урод, любишь нападать со спины? Потянувшись рукой за спину, Джон дернул рукоять старого наградного пистолета, который носил с собой, по полной пользуясь пока еще не истекшей оружейной лицензией, но прежде чем он успел направить оружие на незнакомца, как тот неуловимо быстрым движением сделал два шага вперед. В воздухе мелькнул размытый серый силуэт тяжелого металлического навершия железнодорожного молота и пистолет Джона с жалобным звоном вылетел у него из рук, прихватив с собой сразу два его пальца. Из обрубков брызнула кровь, но Джон не успел ощутить боль, поскольку следующий удар пришелся прямо ему по виску, раскалывая череп и разрывая все те миллиарды нейронных связей,что еще секунду назад делали его живым человеком. Он скончался, так и не успев произнести ни звука.
Замерший Билли с ужасом смотрел на то, как тряпичной куклой падает на пол тело его отца. В голове, подгоняемые адреналином, скакали несвязные мысли: "больше никаких унижений", "это сон", "где сигареты", "надо бежать". Обострившееся зрение словно обвело все предметы вокруг густым черным цветом. "Как нарисованное" - успел подумать Билли прежде, чем незнакомец обратился к нему низким шипящим шепотом: - Я слышал, у тебя много друзей. Не против, если мы с тобой тоже подружимся?
Со звоном опустив окровавленный молот на пол, незнакомец сунул руку под куртку, но, вопреки ожиданиям Билли, достал не пистолет, а игрушечного мягкого мишку с черными глазами-пуговицами, взятыми словно из набора для ремонта одежды. Встряхнув им перед лицом мальчика, как иногда делают, чтобы порадовать младенца, он протянув мишку парню, приблизившись почти вплотную и только тогда насмерть испуганный Билли смог как следует разглядеть его лицо: увы, но описать его он так никому и не сможет. - Закрой глаза. - Произнес незнакомец и тихо рассмеялся.
***
Джим прибыл на место преступления первым - если не считать патрульных, принявших вызов диспетчера и двух криминалистов, на столько молодых, что Джим не был уверен, смогут ли они купить себе пиво этим вечером, чтобы успокоить нервы, а вид у них был такой, что как минимум ближайшие пару дней им это будет ой как необходимо. Первый - по фамилии Лиц - имени Джим так и не вспомнил, выглядел белым как лист бумаги, которым его обмахивал второй криминалист - его имени Джим не помнил совсем. И оба, казалось, вот-вот упадут в обморок. "Ну что ж, видимо только их и меня может себе позволить наш не такой уж и лучший в мире округ" решил Джим.
Вежливо кивнув криминалистом, которые этого даже не заметили, Джим миновал фургон, в котором они приехали и зашел во двор, где, по мнению патрульных и начиналось место преступления. Миновав ограничительную линию в виде натянутой черно-желтой ленты, Джим с сомнением осмотрел внутренний двор почты и обратился к патрульному, дежурившему у полуоткрытой двери, ведущей внутрь здания отметив про себя, что вид у него немногим лучше чем у криминалистов снаружи.
- Ну, что там у нас?
- Двойное убийство, сэр - отрапортовал патрульный уставшим, но по крайней мере не полуобморочным тоном. - Отец и сын Фланеганы.
- Черт, неужели Джо… - запнулся Джим, вспоминая как в последний раз встретил его в баре. Тогда, он показался ему совершенно бешеным, но скорее садистом, чем реальным убийцей. Таким просто иногда хочется "выпустить пар", после чего они сами пугаются сделанного и редко доводят дело до логического конца - разве что по случайности.
- Не думаю, сэр.
- А что ты думаешь? - Спросил Джим с искренним любопытством - порой, первый случайный взгляд был самым правильным, а поинтересоваться мнением у простого офицера полиции не стоило ему ни цента.
- Не мне судить. - Дисциплинированно пояснил полицейский. Но я не заметил орудия преступления, а оно лежало бы возле одного из участников, будь это дракой. Возможно, убийца унес его с собой, а значит, внутри остались лишь жертвы. В общем… смотрите сами.
Отметив про себя вполне здравое рассуждение патрульного и не тратя времени даром в ожидании запаздывающих коллег, Джим глубоко вздохнул и зашел внутрь.
Кровь - вот о чем он подумал прежде всего, когда глаза, ослепшие на солнечном свете привыкли к полутьме почтового офиса. Кровь невозможно отмыть, и в теле ее куда больше, чем может показаться на первый взгляд. В ранней юности, отец Джима заставлял его принимать участие в забое скота - дело неприятное, но совершенно необходимое, если, конечно, ты не хочешь чтобы однажды твоя ферма отошла кредиторам, а сам ты закончил жизнь под мостом где-нибудь в Бруклине. Когда шип из пневморужья пробивал череп барана и туша падала замертво, сперва казалось, что крови выливается совсем немного, но когда ее поднимали за задние ноги вниз головой, она вырывалась из раны сильным, не прекращающимся потоком и могла стекать так еще пару часов как из переполненного бурдюка, прежде чем тушу можно было вскрыть и начать разделывать. Именно в такой роли туш с кровью оказались этой ночью Джо и Билл Фланнеганы.
Тело мужчины лежало на спине, раскинув руки и ноги, из-за чего занимало собой большую часть помещения. Кровь из его головы, превратившаяся в огромное черное пятно, заливала весь пол, от двери на улицу и до противоположенной ей двери ведущей к зоне обслуживания клиентов. Причина смерти была очевидна - большая часть головы Джо Фланегана была смята чудовищной силы ударом. За ним, на тонкой гипсокартонной стене виднелась крупная вмятина, так же с потеками крови. Но хуже всего было не это, а тело Билли - он свернулся калачиком в дальнем углу, у стола, загруженного большими ящиками с подготовленной к отправке корреспонденцией, из-за чего его тело казалось еще меньше. Джим проработал в городе достаточно, чтобы познакомиться с хулиганом и малолетним преступником лично, и все же, смерть ребенка, каким бы он ни был, всегда означала трагедию. Весь потенциал, все, что он когда-либо мог совершить - хорошее или плохое - исчезло с лица земли и больше уже никогда не будет реализовано. Проглотив горький комок, подступивший к горлу, Джим подошел к нему, аккуратно ступая там, куда кровь его отца не успела добраться.
Причину смерти мальчика было определить так же не сложно: пробитый затылок. Убедившись у офицера у двери, что криминалисты успели все зафиксировать на пленку, Джим перевернул оцепенелое тело на бок и увидел вещь совершенно неожиданную: в руках Билли сжимал коричневого плюшевого мишку - в точности такого же, какого продемонстрировал им прошлым вечером ушлый бездомный.
Его руки были густо заляпаны кровью, а несколько пальцев были сломаны. Похоже, убийца пытался отобрать медвежонка уже после убийства, но, по какой-то причине так и не смог этого сделать. Никаких потусторонних звуков также не было слышно, поэтому, рассудив здраво, что на вскрытии с этим делом разберутся лучше него, Джим поспешил выйти на свежий воздух. Когда эксперты придут в себя, а его не особо расторопные коллеги, наконец, приедут, им всем вместе предстоит непростой разговор о том, что нужно известить мэра и ФБР о предположительном появлении в городе нового серийного убийцы, нападающего на детей, и,что самое страшное,. не боящегося делать это в присутствии взрослых.
***
Вторник 17 февраля начался для Пита слегка необычно: он опаздывал.Когда-то, такое происшествие могло стать предметом обсуждения на целую неделю - каждое утро, в 7 утра Джо вставала первой, чтобы приготовить завтрак и, примерно в 17:15 подойти к кровати сына.
- Зайчик, просыпайся. Пора собираться. - Говорила она. Но теперь об этом остались только воспоминания. И, то ли из-за угрозы Билли, то ли из-за скорого дня рождения, Пит никак не мог заставить себя вылезти из под теплого одеяла, пока на часах не пробило восемь и было уже слишком поздно. Даже при условии если он не станет задерживаться на чистку зубов и закинет пару яблок в рюкзак вместо полноценного завтрака, к началу занятий ему не успеть.
Строгие правила школы, в которой он учился, предполагали, что опаздывающие ученики с гарантией получают путевку на общение с директором или мисс Роузи - что та, что другая встречи не сулили ничего хорошего, однако, шанс, что никто не заметит случившегося все же был, поэтому, когда Пит приоткрыл дверь своего класса, стоящая у доски мисс Роузи стала для него вторым неприятным сюрпризом. Третьим же сюрпризом был внешний вид этой строгой сорокалетней дамы, не выходящей из дома без идеальной прически и выверенного до мельчайших деталей делового макияжа.
Мисс Роузи плакала и это было так же странно, как если бы заплакала одна из плавающих в формалине лягушек в кабинете анатомии - сама мысль о том, что такая женщина способна выражать какие-то эмоции кроме гнева, и, более того, не обратить внимание, что кто-то зашел в класс через десять минут после звонка, заставили Пита молча проследовать на свое место и смирно ожидать начала объяснений, даже не перекинувшись взглядом с Сэмом. По правде, он даже не обратил на Сэма внимание.
- Дети. - Мисс Роузи начала свое обращение спустя полных три минуты после появления Пита, все еще дрожащим голосом, хотя Пит и не сомневался, что она прокрутила эту речь минимум трижды в голове перед тем, как зайти в класс, вытеснив тем самым учителя математики - мистера Кеннеди - обратно за учительский стол, где он, так же не понимающий что происходит, сидел до сих пор. - У меня для вас ужасные новости. Прошлым вечером произошла страшная трагедия - ваш одноклассник, Билл Фланеган погиб.
Шок, вызванный этим сообщением, волной прокатился по классу. Кто-то из девочек ахнул, хотя большинство сохранили молчание, будто ожидая что вот-вот кто-нибудь рассмеется и скажет, что все это преждевременный первоапрельский розыгрыш. Тишина, повисшая в кабинете, была такой, что сама мысль нарушить ее неуместным шепотом или скрипом стула, казалась кощунственной, хотя Пит и сомневался, что дело было во всеобщей любви к Билли. По правде, как и он сам, большинство одноклассников его боялись и ненавидели. Однако, мысль о смерти противна самой природе ребенка, не смотря на обилие жестокости вокруг. Для людей, на столько молодых, смерть - всего лишь абстракция, за которой следует следующий раунд в игре на улице или экран "game over". Предположить то, что жизнь не дает вторых попыток, ни Пит, ни Сэм, ни кто либо еще в классе, не считая мисс Роузи и мистера Кеннеди, просто не мог. И столкновение со смертью шокировало детей - всех без исключения. Этот день ни один из них не забудет до конца своей жизни.
- В связи с этим - продолжила мисс Роузи - сегодняшние занятия отменяются. Если, кто-то из вас захочет поговорить о Билли… - произнеся имя погибшего второй раз, она запнулась, но дальше смогла продолжить увереннее - Наш школьный психолог ждет вас на втором этаже, в кабинете 12. Не стесняйтесь обращаться к нему, он здесь - чтобы помочь.
Закончив на этом, мисс Роузи под всю ту же оглушительную тишину побрела на выход из класса. Ее шаги гулко отдавались в сердцах замерших школьников. Замерев перед дверью в последний момент, мисс Роузи вздрогнула, словно вспомнила что-то, и, прежде чем дети начали собираться обратно домой, в последний раз повысила голос:
- Я понимаю абсурдность этой просьбы, однако, офицер полиции попросил меня передать вам, что если кто-то что-то знает о последних часах… жизни Билли и считает что это может помочь полиции - офицер будет раз вас послушать - ему выделили учительскую возле кабинета психолога и он пробудет там до сегодняшнего вечера. Можете приходить с родителями или сами по себе - все исключительно добровольно.
Закончив эту небольшую речь, мисс Роузи скрылась за дверью.
***
- Ты что, правда пойдешь? - Голос Сэма дрожал от возбуждения когда они вдвоем направлялись на второй этаж. Уже подойдя к кабинету психолога,стоя у закрытой двери, мальчики остановились. Сэм явно сгорал от нетерпения, надеясь выведать подробности смерти одноклассника. - Думаешь это та вчерашняя машина?
- Не знаю. - Покачал головой Пит, - но ехала она странно и свернула к ферме, на которой никто не живет. Если это не странность, о которой стоит рассказать полиции - то что тогда?
- Может, владелец машины просто захотел купить эту ферму? - Голос Сары, вклинившийся в разговор двух приятелей, по своему обыкновению совершенно неожиданно, заставил Пита взглянуть в глаза девочке, которую он прежде, в основном, игнорировал, в основном потому, что эта мысль тоже приходила ему в голову. - Может быть. - Мрачно ответил он. - А,кстати, ты случайно не видела темно-синий кадиллак с парнем в бейсболке ред буллс?
- Не видела. - Пожала плечами Сара. - Но даже если такой и был, с чего ты решил, что это связано со смертью Билли? Скорее в полиции заметят тот факт, что он умер сразу после того как пообещал убить тебя.
Хмыкнув вместо ответа, Сэм взял Пита под локоть и потянулся к ручке двери, чтобы поскорее начать куда более интересующий его разговор с полицейским, но Пит, неожиданно, вывернулся.
- А знаешь, ты, пожалуй, права, это будет выглядеть странно.
- Не то что бы я тебя подозревала… - быстро проговорила Сара, - но ты же видел все эти фильмы про расследования убийств - виноват всегда тот, кто стремится помочь расследованию.
- Нет, я имел в виду, что Билли убили не на ферме, и мало ли какие машины к ней ездят, - успокоил ее Пит, и улыбнулся. Сара улыбнулась в ответ. - Кстати, у меня день рождения на следующей неделе, празднуем у меня дома. Не хочешь прийти?
Разочарованный Сэм в отчаянии закатил глаза. Но на него уже никто не обращал внимания, а идти к полицейскому без поддержки он не хотел - тем более, что только Пит и заметил ту незнакомую машину, сам Сэм ее вчера не заметил.
Детектив Джим Донован, отчетливо слышавший разговор через тонкую фанерную дверь, сделал пару быстрых заметок у себя в блокноте и урадкой выглянул из учительской вслед своей удаляющейся по коридору дочери, ради которой он и затеял этот сеанс "добровольных бесед со школьниками". Узнай его бывшая о том, что он поехал вслед за ней в соседний штат - точно потребовала бы полицейский запрет, поэтому, в том маловероятном случае, если бы на беседу пришла сама Сара, Джим сделал бы удивленный вид и выставил бы все это невероятной случайностью. Но вот, она уходит. Подойдя к нему так близко. Спустя полтора часа, убедившись что Сара не вернется, а все, кто мог хоть что-то рассказать о Билли уже разошлись по домам, детектив сел в свою машину и запросил по рации адреса ферм, расположенных поблизости от мест проживания одноклассников Била Фланегана. Помимо адресов, Джим также запросил номера всех темно-синих кадиллаков, зарегистрированных в их округе - скорее всего, машина была арендованной или из другого штата, без номеров с точностью сказать было нельзя, однако, он был обязан проверить. В конце концов, он пришел сюда не только ради призрачной надежды поговорить с дочкой, которую не видел пол года.
Адреса ферм нашлись быстро - всего, их было восемь, но только одна - относительно рядом со школой и без определенного на данный момент владельца. Решив проверить ее, Джим снова связался с участком, чтобы уведомить диспетчера о том, куда направляется, после чего заехал за кофе и, неспеша, свернул на дорогу, ведущую прочь из города. Менее чем через 10 минут, проехав мимо небольшого ухоженного леса, и проводив взглядом велосипедиста, пронесшегося по обочине мимо него с такой скоростью, словно за ним кто-то гнался, Джим свернул на заросшую высокой травой насыпную дорогу, ведущую к одиноко стоящему заброшенному дому.
***
Миссис Норис владела своей фермой больше пятидесяти лет, получив ее в наследство от отца еще до великой депрессии. Прямых родственников ни у нее ни у ее так же покойного мужа не было, поэтому штат безуспешно пытался найти кому передать ничейную землю последние три года, хотя, по мнению Джима, усилия предпринимаемые назначенным судом администратором заключались в том чтобы дождаться, когда ферму можно будет передать штату и забыть об этом деле как о страшном сне.
Часы городской ратуши, с трудом различимые в отдалении - за силуэтами пальм и двух-трехэтажных домов, пробили пять вечера, когда Джим припарковал свою машину возле закрытых ворот, ведущих к дому. Пломба, наложенная судом была сломана, что говорило о том, что на территорию заходили, как минимум один раз за последний месяц - или, не говорила ни о чем, ведь ее мог сломать кто угодно. Аккуратно закрыв ворота за собой, Джим пешком преодолел отделяющие его от дома несколько сотен футов, краем глаза подмечая, что дорога, по которой он двигался заросла травой лишь отчасти, словно по ней ходили время от времени, а на облупившемся крыльце, перед закрытой москитной сеткой дверью, стоит деревянное кресло, никем не убранное, но выглядящее не так, как положено выглядеть куску дерева, проведшего последние три года под солнцем на открытом воздухе. Когда Джим подошел к дому, сомнений у него не осталось: внутри кто-то определенно был. И борт темно-синего кадиллака, припаркованного за домом, стал этому главным подтверждением.
Когда Джим постучал в дверь, его правая рука сама собой скользнула к пристёгнутому к поясу револьверу. Но на стук, ожидаемо, никто не откликнулся.
Джим прибыл на место преступления первым - если не считать патрульных, принявших вызов диспетчера и двух криминалистов, на столько молодых, что Джим не был уверен, смогут ли они купить себе пиво этим вечером, чтобы успокоить нервы, а вид у них был такой, что как минимум ближайшие пару дней им это будет ой как необходимо. Первый - по фамилии Лиц - имени Джим так и не вспомнил, выглядел белым как лист бумаги, которым его обмахивал второй криминалист - его имени Джим не помнил совсем. И оба, казалось, вот-вот упадут в обморок. "Ну что ж, видимо только их и меня может себе позволить наш не такой уж и лучший в мире округ" решил Джим.
Вежливо кивнув криминалистом, которые этого даже не заметили, Джим миновал фургон, в котором они приехали и зашел во двор, где, по мнению патрульных и начиналось место преступления. Миновав ограничительную линию в виде натянутой черно-желтой ленты, Джим с сомнением осмотрел внутренний двор почты и обратился к патрульному, дежурившему у полуоткрытой двери, ведущей внутрь здания отметив про себя, что вид у него немногим лучше чем у криминалистов снаружи.
- Ну, что там у нас?
- Двойное убийство, сэр - отрапортовал патрульный уставшим, но по крайней мере не полуобморочным тоном. - Отец и сын Фланеганы.
- Черт, неужели Джо… - запнулся Джим, вспоминая как в последний раз встретил его в баре. Тогда, он показался ему совершенно бешеным, но скорее садистом, чем реальным убийцей. Таким просто иногда хочется "выпустить пар", после чего они сами пугаются сделанного и редко доводят дело до логического конца - разве что по случайности.
- Не думаю, сэр.
- А что ты думаешь? - Спросил Джим с искренним любопытством - порой, первый случайный взгляд был самым правильным, а поинтересоваться мнением у простого офицера полиции не стоило ему ни цента.
- Не мне судить. - Дисциплинированно пояснил полицейский. Но я не заметил орудия преступления, а оно лежало бы возле одного из участников, будь это дракой. Возможно, убийца унес его с собой, а значит, внутри остались лишь жертвы. В общем… смотрите сами.
Отметив про себя вполне здравое рассуждение патрульного и не тратя времени даром в ожидании запаздывающих коллег, Джим глубоко вздохнул и зашел внутрь.
Кровь - вот о чем он подумал прежде всего, когда глаза, ослепшие на солнечном свете привыкли к полутьме почтового офиса. Кровь невозможно отмыть, и в теле ее куда больше, чем может показаться на первый взгляд. В ранней юности, отец Джима заставлял его принимать участие в забое скота - дело неприятное, но совершенно необходимое, если, конечно, ты не хочешь чтобы однажды твоя ферма отошла кредиторам, а сам ты закончил жизнь под мостом где-нибудь в Бруклине. Когда шип из пневморужья пробивал череп барана и туша падала замертво, сперва казалось, что крови выливается совсем немного, но когда ее поднимали за задние ноги вниз головой, она вырывалась из раны сильным, не прекращающимся потоком и могла стекать так еще пару часов как из переполненного бурдюка, прежде чем тушу можно было вскрыть и начать разделывать. Именно в такой роли туш с кровью оказались этой ночью Джо и Билл Фланнеганы.
Тело мужчины лежало на спине, раскинув руки и ноги, из-за чего занимало собой большую часть помещения. Кровь из его головы, превратившаяся в огромное черное пятно, заливала весь пол, от двери на улицу и до противоположенной ей двери ведущей к зоне обслуживания клиентов. Причина смерти была очевидна - большая часть головы Джо Фланегана была смята чудовищной силы ударом. За ним, на тонкой гипсокартонной стене виднелась крупная вмятина, так же с потеками крови. Но хуже всего было не это, а тело Билли - он свернулся калачиком в дальнем углу, у стола, загруженного большими ящиками с подготовленной к отправке корреспонденцией, из-за чего его тело казалось еще меньше. Джим проработал в городе достаточно, чтобы познакомиться с хулиганом и малолетним преступником лично, и все же, смерть ребенка, каким бы он ни был, всегда означала трагедию. Весь потенциал, все, что он когда-либо мог совершить - хорошее или плохое - исчезло с лица земли и больше уже никогда не будет реализовано. Проглотив горький комок, подступивший к горлу, Джим подошел к нему, аккуратно ступая там, куда кровь его отца не успела добраться.
Причину смерти мальчика было определить так же не сложно: пробитый затылок. Убедившись у офицера у двери, что криминалисты успели все зафиксировать на пленку, Джим перевернул оцепенелое тело на бок и увидел вещь совершенно неожиданную: в руках Билли сжимал коричневого плюшевого мишку - в точности такого же, какого продемонстрировал им прошлым вечером ушлый бездомный.
Его руки были густо заляпаны кровью, а несколько пальцев были сломаны. Похоже, убийца пытался отобрать медвежонка уже после убийства, но, по какой-то причине так и не смог этого сделать. Никаких потусторонних звуков также не было слышно, поэтому, рассудив здраво, что на вскрытии с этим делом разберутся лучше него, Джим поспешил выйти на свежий воздух. Когда эксперты придут в себя, а его не особо расторопные коллеги, наконец, приедут, им всем вместе предстоит непростой разговор о том, что нужно известить мэра и ФБР о предположительном появлении в городе нового серийного убийцы, нападающего на детей, и,что самое страшное,. не боящегося делать это в присутствии взрослых.
***
Вторник 17 февраля начался для Пита слегка необычно: он опаздывал.Когда-то, такое происшествие могло стать предметом обсуждения на целую неделю - каждое утро, в 7 утра Джо вставала первой, чтобы приготовить завтрак и, примерно в 17:15 подойти к кровати сына.
- Зайчик, просыпайся. Пора собираться. - Говорила она. Но теперь об этом остались только воспоминания. И, то ли из-за угрозы Билли, то ли из-за скорого дня рождения, Пит никак не мог заставить себя вылезти из под теплого одеяла, пока на часах не пробило восемь и было уже слишком поздно. Даже при условии если он не станет задерживаться на чистку зубов и закинет пару яблок в рюкзак вместо полноценного завтрака, к началу занятий ему не успеть.
Строгие правила школы, в которой он учился, предполагали, что опаздывающие ученики с гарантией получают путевку на общение с директором или мисс Роузи - что та, что другая встречи не сулили ничего хорошего, однако, шанс, что никто не заметит случившегося все же был, поэтому, когда Пит приоткрыл дверь своего класса, стоящая у доски мисс Роузи стала для него вторым неприятным сюрпризом. Третьим же сюрпризом был внешний вид этой строгой сорокалетней дамы, не выходящей из дома без идеальной прически и выверенного до мельчайших деталей делового макияжа.
Мисс Роузи плакала и это было так же странно, как если бы заплакала одна из плавающих в формалине лягушек в кабинете анатомии - сама мысль о том, что такая женщина способна выражать какие-то эмоции кроме гнева, и, более того, не обратить внимание, что кто-то зашел в класс через десять минут после звонка, заставили Пита молча проследовать на свое место и смирно ожидать начала объяснений, даже не перекинувшись взглядом с Сэмом. По правде, он даже не обратил на Сэма внимание.
- Дети. - Мисс Роузи начала свое обращение спустя полных три минуты после появления Пита, все еще дрожащим голосом, хотя Пит и не сомневался, что она прокрутила эту речь минимум трижды в голове перед тем, как зайти в класс, вытеснив тем самым учителя математики - мистера Кеннеди - обратно за учительский стол, где он, так же не понимающий что происходит, сидел до сих пор. - У меня для вас ужасные новости. Прошлым вечером произошла страшная трагедия - ваш одноклассник, Билл Фланеган погиб.
Шок, вызванный этим сообщением, волной прокатился по классу. Кто-то из девочек ахнул, хотя большинство сохранили молчание, будто ожидая что вот-вот кто-нибудь рассмеется и скажет, что все это преждевременный первоапрельский розыгрыш. Тишина, повисшая в кабинете, была такой, что сама мысль нарушить ее неуместным шепотом или скрипом стула, казалась кощунственной, хотя Пит и сомневался, что дело было во всеобщей любви к Билли. По правде, как и он сам, большинство одноклассников его боялись и ненавидели. Однако, мысль о смерти противна самой природе ребенка, не смотря на обилие жестокости вокруг. Для людей, на столько молодых, смерть - всего лишь абстракция, за которой следует следующий раунд в игре на улице или экран "game over". Предположить то, что жизнь не дает вторых попыток, ни Пит, ни Сэм, ни кто либо еще в классе, не считая мисс Роузи и мистера Кеннеди, просто не мог. И столкновение со смертью шокировало детей - всех без исключения. Этот день ни один из них не забудет до конца своей жизни.
- В связи с этим - продолжила мисс Роузи - сегодняшние занятия отменяются. Если, кто-то из вас захочет поговорить о Билли… - произнеся имя погибшего второй раз, она запнулась, но дальше смогла продолжить увереннее - Наш школьный психолог ждет вас на втором этаже, в кабинете 12. Не стесняйтесь обращаться к нему, он здесь - чтобы помочь.
Закончив на этом, мисс Роузи под всю ту же оглушительную тишину побрела на выход из класса. Ее шаги гулко отдавались в сердцах замерших школьников. Замерев перед дверью в последний момент, мисс Роузи вздрогнула, словно вспомнила что-то, и, прежде чем дети начали собираться обратно домой, в последний раз повысила голос:
- Я понимаю абсурдность этой просьбы, однако, офицер полиции попросил меня передать вам, что если кто-то что-то знает о последних часах… жизни Билли и считает что это может помочь полиции - офицер будет раз вас послушать - ему выделили учительскую возле кабинета психолога и он пробудет там до сегодняшнего вечера. Можете приходить с родителями или сами по себе - все исключительно добровольно.
Закончив эту небольшую речь, мисс Роузи скрылась за дверью.
***
- Ты что, правда пойдешь? - Голос Сэма дрожал от возбуждения когда они вдвоем направлялись на второй этаж. Уже подойдя к кабинету психолога,стоя у закрытой двери, мальчики остановились. Сэм явно сгорал от нетерпения, надеясь выведать подробности смерти одноклассника. - Думаешь это та вчерашняя машина?
- Не знаю. - Покачал головой Пит, - но ехала она странно и свернула к ферме, на которой никто не живет. Если это не странность, о которой стоит рассказать полиции - то что тогда?
- Может, владелец машины просто захотел купить эту ферму? - Голос Сары, вклинившийся в разговор двух приятелей, по своему обыкновению совершенно неожиданно, заставил Пита взглянуть в глаза девочке, которую он прежде, в основном, игнорировал, в основном потому, что эта мысль тоже приходила ему в голову. - Может быть. - Мрачно ответил он. - А,кстати, ты случайно не видела темно-синий кадиллак с парнем в бейсболке ред буллс?
- Не видела. - Пожала плечами Сара. - Но даже если такой и был, с чего ты решил, что это связано со смертью Билли? Скорее в полиции заметят тот факт, что он умер сразу после того как пообещал убить тебя.
Хмыкнув вместо ответа, Сэм взял Пита под локоть и потянулся к ручке двери, чтобы поскорее начать куда более интересующий его разговор с полицейским, но Пит, неожиданно, вывернулся.
- А знаешь, ты, пожалуй, права, это будет выглядеть странно.
- Не то что бы я тебя подозревала… - быстро проговорила Сара, - но ты же видел все эти фильмы про расследования убийств - виноват всегда тот, кто стремится помочь расследованию.
- Нет, я имел в виду, что Билли убили не на ферме, и мало ли какие машины к ней ездят, - успокоил ее Пит, и улыбнулся. Сара улыбнулась в ответ. - Кстати, у меня день рождения на следующей неделе, празднуем у меня дома. Не хочешь прийти?
Разочарованный Сэм в отчаянии закатил глаза. Но на него уже никто не обращал внимания, а идти к полицейскому без поддержки он не хотел - тем более, что только Пит и заметил ту незнакомую машину, сам Сэм ее вчера не заметил.
Детектив Джим Донован, отчетливо слышавший разговор через тонкую фанерную дверь, сделал пару быстрых заметок у себя в блокноте и урадкой выглянул из учительской вслед своей удаляющейся по коридору дочери, ради которой он и затеял этот сеанс "добровольных бесед со школьниками". Узнай его бывшая о том, что он поехал вслед за ней в соседний штат - точно потребовала бы полицейский запрет, поэтому, в том маловероятном случае, если бы на беседу пришла сама Сара, Джим сделал бы удивленный вид и выставил бы все это невероятной случайностью. Но вот, она уходит. Подойдя к нему так близко. Спустя полтора часа, убедившись что Сара не вернется, а все, кто мог хоть что-то рассказать о Билли уже разошлись по домам, детектив сел в свою машину и запросил по рации адреса ферм, расположенных поблизости от мест проживания одноклассников Била Фланегана. Помимо адресов, Джим также запросил номера всех темно-синих кадиллаков, зарегистрированных в их округе - скорее всего, машина была арендованной или из другого штата, без номеров с точностью сказать было нельзя, однако, он был обязан проверить. В конце концов, он пришел сюда не только ради призрачной надежды поговорить с дочкой, которую не видел пол года.
Адреса ферм нашлись быстро - всего, их было восемь, но только одна - относительно рядом со школой и без определенного на данный момент владельца. Решив проверить ее, Джим снова связался с участком, чтобы уведомить диспетчера о том, куда направляется, после чего заехал за кофе и, неспеша, свернул на дорогу, ведущую прочь из города. Менее чем через 10 минут, проехав мимо небольшого ухоженного леса, и проводив взглядом велосипедиста, пронесшегося по обочине мимо него с такой скоростью, словно за ним кто-то гнался, Джим свернул на заросшую высокой травой насыпную дорогу, ведущую к одиноко стоящему заброшенному дому.
***
Миссис Норис владела своей фермой больше пятидесяти лет, получив ее в наследство от отца еще до великой депрессии. Прямых родственников ни у нее ни у ее так же покойного мужа не было, поэтому штат безуспешно пытался найти кому передать ничейную землю последние три года, хотя, по мнению Джима, усилия предпринимаемые назначенным судом администратором заключались в том чтобы дождаться, когда ферму можно будет передать штату и забыть об этом деле как о страшном сне.
Часы городской ратуши, с трудом различимые в отдалении - за силуэтами пальм и двух-трехэтажных домов, пробили пять вечера, когда Джим припарковал свою машину возле закрытых ворот, ведущих к дому. Пломба, наложенная судом была сломана, что говорило о том, что на территорию заходили, как минимум один раз за последний месяц - или, не говорила ни о чем, ведь ее мог сломать кто угодно. Аккуратно закрыв ворота за собой, Джим пешком преодолел отделяющие его от дома несколько сотен футов, краем глаза подмечая, что дорога, по которой он двигался заросла травой лишь отчасти, словно по ней ходили время от времени, а на облупившемся крыльце, перед закрытой москитной сеткой дверью, стоит деревянное кресло, никем не убранное, но выглядящее не так, как положено выглядеть куску дерева, проведшего последние три года под солнцем на открытом воздухе. Когда Джим подошел к дому, сомнений у него не осталось: внутри кто-то определенно был. И борт темно-синего кадиллака, припаркованного за домом, стал этому главным подтверждением.
Когда Джим постучал в дверь, его правая рука сама собой скользнула к пристёгнутому к поясу револьверу. Но на стук, ожидаемо, никто не откликнулся.
***
- И все-таки я считаю, что это очень-очень тупая идея, в третий раз повторил Сэм, когда он, Пит и Сара свернули с главной дороги и увидели в отдалении, заметный на фоне окружающей их зелени облупившийся белый забор, обозначающий начало частных владений. - Нечего нам тут делать! Если только мать узнает…
- Ой, да прекрати ты ныть - раздраженно прервала поток его мыслей Сара. Нас тут лишь трое и если никто никому ничего не скажет, то и твоя мама сможет узнать об этом только с помощью доски Уиджи, а они не работают, мы с сестрой проверяли.
- Не надо говорить об этих проклятых досках - запротестовал Сэм. - Мама говорит, те, кто играют с ними выставляют свои души как пирожки на ветрине. А покупатель знаешь кто? Сам дьявол!
Слушая их перепалку, Пит разглядывал приближающийся со скоростью их велосипедов фермерский дом. Ничем не примечательный, если подумать.
До их с мамой переезда в этот штат,их нынешний дом принадлежал бабушке Джо, умершей еще до рождения Пита. Какое-то время он пустовал, но иногда, Пит с семьей приезжали сюда на лето. Тогда, состояние местных фермеров было куда лучше и каждые два-три дня, они с мамой приходили сюда за свежим парным молоком. Отец его не любил, но Пит - обожал, как и сама Джо. Однажды, хозяйка фермы позвала их к себе в дом. Питу запомнился поросенок, весело носившийся среди гостей и тыкающийся смешным пятачком в ногу, когда ему чесали спинку. Цокот его копыт по грязному деревянному полу и сейчас отчетливо звучал в памяти Пита.
- Вот видишь! - Продолжала, тем временем, Сара. - Ни машин, ни людей, ни грядок. Здесь ничего нет!
- Так тогда зачем мы сюда идем?! - Резонно возразил Сэм.
- Чтобы убедиться, что та машина была лишь совпадением, и что на ферме и правда никого нет. - Поддержал Пит не знавшую что ответить Сару. - Мы же не хотим выглядеть полными идиотами, рассказывая детективу о таинственной машине, преследующей нас?
- Не хотим. - Тяжело вздохнул Сэм. - Но что если она и правда окажется здесь, а ее водитель…
- Нас даже не увидит. - Прервал его Пит и, чтобы сгладить неловкость, дружески похлопал его по плечу. - Давай, выше нос, мы ничем не рискуем. Убедимся, что машины тут нет и по домам, а если вдруг есть - так просто свалим отсюда и побежим в полицию.
В пять часов вечера солнце было еще высоко и окрашивало глубокое голубое небо в оранжевые, алые и розовые тона у самого горизонта, хорошо видимого за бескрайними, овощными полями, начинавшимися чуть дальше владений миссис Норрис. На их фоне, поля усопшей выглядели дикими зарослями и были совсем не похожи на те, что помнил Пит из своего детства. Тогда, миссис Норрис выращивала кукурузу - в основном для скота,но часть продавалась в городе. Казалось, запах вареных початков все еще витал где-то в воздухе.
Подойдя к забору вплотную, ребята увидели первый тревожный знак - ворота были открытыми, а трава, успевшая захватить дорогу почти целиком, была примята недавно проехавшим по ней автомобилем.
- По крайней мере теперь мы знаем, что вам она не приснилась. - Пожала плечами Сара и первой шмыгнула в щель между двумя деревянными створками покосившихся ворот.
- Нда. - Вместо ответа протянул Сэм, но все же последовал примеру девочки. Замкнул процессию Пит. Дом миссис Норис загораживал солнце, отбрасывая длинную густую тень на дорогу. Возможно именно поэтому, никто из детей не заметил, что на втором этаже запертого дома слегка приоткрылось окно. Неизвестный хозяин был готов принять незваных гостей.
***
Несмотря на солнце, бьющее прямо в окно, комната оставалась практически полностью темной, благодаря толстым темно-зеленым занавескам, сшитым миссис Норрис вручную. Старушка считала, что хороший сон продлевает жизнь, и, если судить по тому, что она дожила до своих 86 лет в здравии и полном рассудке говорило в пользу того, что он как минимум ей не мешал. Вот почему, она постаралась сделать свою спальню - самой светлой комнатой днем и самой темной - в любое время, в какое она пожелает. Ее муж - мистер Фредерик Норрис, отошедший в мир иной на добрых двадцать лет раньше своей жены, долгое время воевал с ней за возможность впустить в комнату хотя бы капельку лунного света, чтобы не включать фонарь всякий раз, когда ему приспичит отправиться в туалет посреди ночи, но миссис Норрис была непреклонна, поэтому со временем, он перебрался в гостиную - не потому что супруги не ладили, напротив, но потому - что такая темнота, в которой нет разницы открыл ты глаза или закрыл, нравится далеко не всем. Нынешнему гостю давно покинутой фермы четы Норрис темнота нравилась.
Это был крупный, высокий и совершенно лысый мужчина. Сняв синюю куртку, майку, очки-авиаторы и кепку "ред булл", стало ясно - появись он без них на публике, то непременно привлек бы всеобщее внимание - из-за белоснежной, словно мраморной кожи, отсутствующих бровей и красных глаз, выдающих в нем альбиноса. На его широкой спине бугрились тренированные мышцы, вдоль которых волнами проглядывались старые шрамы, оставленные чьей-то немилосердной плетью.
Ему не везло - не везло с самого детства, с тех пор как родители заперли его на чердаке, не позволяя никому из соседских детей дружить с ним или хотя бы знать о его существовании. Но детство его сейчас мало беспокоило, куда хуже были два новых друга, которых он потерял.
На не заправленной кровати, у изголовья сидели восемь плюшевых медвежат, внутрь которых он заключил их души. Их могло быть десять, но один провалился в коробку с бракованными изделиями, на фабрике, на которой он их украл. А второй его друг так сильно сжал свою новую оболочку в руках во время "переселения", что он не смог взять его с собой, без риска порвать тонкий мягкий плюш - а этого он делать не хотел, не хотел причинять боль своим новым друзьям. При этом, новых оболочек у него было совсем не много - одна при себе - в кармане куртки, и еще пять в кадиллаке отца. Будет ли достаточно тринадцати? В этом он не был уверен. Украсть новых, пожалуй, будет слишком сложно, а поискать замену… - от одной мысли от того, что его друзья будут жить в разных оболочках заставляла его в ярости сжимать кулаки.
Внезапный шум отвлек альбиноса от размышлений. Несмотря на то, что комната миссис Норрис была отлично изолирована от внешних звуков, скрип несмазанных петель ворот донесся до него через открытое окно, сквозь занавешенные шторы. Быстро поднявшись, он выглянул на улицу через щель, щурясь от солнца, отраженного от земли: неужели ему, наконец, повезло? Трое новых друзей сами шли к нему в гости!
Сердце радостно забилось быстрее прежде, чем замерло в ужасе - с собой у него был только один мишка. Могут ли три души поместиться в одну оболочку? И тут же, вслед за паникой, последовало облегчение: конечно же могут. Души невесомые и не могут занимать много места. Перевернув матрац так быстро, что лежащие в изголовье мишки посыпались на пол, мужчина вынул из под него огромную железнодорожную кувалду, ударник которой все еще был заляпан кровью.
***
- Так что, вы всё-таки уверены, что это хорошая мысль? - Мрачно уточнил Сэм, когда Пит и Сара, миновав ограду, подошли к дому миссис Норрис достаточно близко, чтобы заколоченные досками, покрытые годовой пылью окна стало легко рассмотреть, а солнце полностью скрылось за черной крышей.
Ближе к дому, все трое инстинктивно перешли на медленный, почти крадущийся шаг, а когда в свете заходящего солнца блеснул темно-синий кадиллак, укрытый от посторонних глаз в покосившемся амбаре, где когда-то миссис Норрис хранила тюки соломы, все трое одновременно замерли, словно их самые худшие предположения уже оправдались.
- Ну, по крайней мере мы знаем, что он здесь. - Заключил Сэм.
- Или она. - Добавила Сара.
- Ничего мы не знаем, - возразил Пит, - только то, что на ферме кто-то есть.
- И что его появление - оп-па вот так совпало с убийством Билли, - фыркнула Сара, но тут же смягчила тон. - Но, по крайней мере, теперь у нас будет хоть что-то, что можно сказать полиции, так что, наверное, можно…
"Пожалуйста, не убивайте…" - Раздался чей-то тихий, едва различимый даже в вечерней тишине голос. Сара в ужасе зажала ладонью рот. Сэм побледнел. Пит последовал его примеру. Глаза ребят заметались, в поисках источника голоса, и все трое пришли к скорому выводу, что он раздается откуда-то из дома. "Пожалуйста" - молил голос.
- Господи… - Прошептала Сара, - он там, нам надо бежать…
- Но мы не можем! - Сэма трясло, на глазах проступили слезы, но это словно прибавило ему решимости. - Быть может мы сможем его как-то отвлечь, пока ты вернешься в школу и приведешь детектива…
- До школы десять минут, даже если ехать очень быстро.
"Пожалуйста…"
- Но мы должны что-то сделать!
И в этот момент, Пит перестал думать. Мгновенно преодолев разделявшие его и дом несколько футов, он потянулся к старомодному молоточку на шарнире, заменявшему миссис Норрис звонок - старушка до последнего противилась электричеству и, кроме того, до самой смерти сохранила исключительный остроты слух - и не рассуждая о том, что произойдет дальше, трижды с силой опустил его о приделанный к двери боек.
- Эй! - Крикнул он. - Полиция уже едет, немедленно отпустите его!
Слыша, как Сара уже добежала до ограды и стала поднимать свой велосипед, Пит ощутил окатывающую его волну облегчения, которая тут же сменилась медленно поднимающейся из глубин сознания паникой.
- Если не отпустишь его сейчас, мы тебе… морду набьем! - Услышал он крик Сэма. - Теперь, паника сменилась благодарностью другу за то, что он его не бросил. И все же…
Дверь распахнулась мгновенно.
"Пожалуйста" - снова услышали они из окна второго этажа, когда огромный мужчина схватил их обоих, сжав Пита правой, а Сэма левой рукой, приподнял над землей так, будто они ничего не весили, и развернувшись, отправил их обоих в полет вглубь темного, пыльного коридора, ведущего в пыльную, забитую старой мебелью гостиную миссис Норрис. Дверь захлопнулась с шумом, от которого содрогнулся весь дом.
- Я знал, что вы обязательно к нам присоединитесь! -Радостным, необычно высоким голосом возвестил незнакомец. - Девочка, я вижу, ушла, но так даже лучше. Я собираю в свою коллекцию только самых - самых близких друзей.
***
Чара нагнала Джима, когда он уже преодолел отделявшее его от дома расстояние и поднялся к двери, прижавшись к стене. Разминувшись с отцом на пару минут, она заметила, как он сворачивает к дому и тут же поехала за ним следом.
Сэма и Пита поблизости не было, при этом, дом сохранял зловещее молчание, что не сулило им ничего хорошего. Велев Саре ждать за изгородью, сделав глубокий вдох и собрав всю доступную ему волю в кулак, Джим постарался забыть об опасности, грозившей ему и сосредоточился на тех сиюминутных решениях, которые ему предстояло принять здесь и сейчас.
Все происходило в точности, как на учениях: открыть дверь. Удар ноги с легкостью выбил хлипкий замок из рамы и дверь с треском распахнулась. Изучить углы: ни слева, ни справа от двери не было места, чтобы подозреваемый мог там спрятаться, но Джим не был знаком с планировкой дома. Короткий коридор ведет в гостиную, заставленную мебелью - плохо, слишком много потенциальных укрытий, но вероятность, что у подозреваемого есть огнестрельное оружие ниже, чем то, что уже в этот момент он разламывает черепа детей, ради своего нечеловеческого удовлетворения, поэтому в несколько быстрых движений, Джим преодолел все расстояние коридора и так же проверяя углы, замер, прижавшись к стене двери, ведущей куда-то вглубь дома. Кругом тишина - единственный звук - шум дыхания самого Джима. Глаза щиплет от пота, но времени ждать нет, пинком - он открыл следующую дверь и увидел еще один коридор, с открытым проходом налево и двумя запертыми дверьми справа - должно быть, жилые комнаты. В этот момент, его обостренный слух уловил какой-то шум наверху, словно кто-то опрокинул стул, поэтому, игнорируя комнаты, Джим добежал до дальней двери, которая, как он и предполагал, вела на лестницу.
Второй этаж выглядел менее заброшенным и более обжитым, по сравнению с первым. Пыль на полу также скопилась, но ее слой был толще у стен и тоньше посередине пола, будто по нему часто ходили.
Шум повторился - не медля ни секунды, Джим сделал еще с десяток шагов прежде, чем достигнул цели: посреди большой спальни, занимавшего все пространство над двумя комнатами ниже, возле кровати стоял огромный мужчина-альбинос с железнодорожной кувалдой в одной руке и плюшевым медведем в другой. Напротив него, на полу, вжавшись в основание кровати, сидели два мальчика: один, кажется, был без сознания, в то время как второй яростно смотрел на возвышавшимся над ним словно башня человека.
- Возьми его. - Приказал мужчина, и в его голосе звучала сталь. Но ребенок, с неожиданной для его возраста яростью ответил "нет", блеснув на убийцу яркими, даже в полутьме, голубыми глазами. Тогда, неизвестный замахнулся кувалдой, и приземлил ее в паре дюймов от Пита.
- Ты только посмотри как метко! - Засмеялся он. - Но следующий удар может прийтись и по тебе - поверь своему другу - это очень больно!
Пит покосился на Сэма. Его правая нога была неестественно согнута, и в месте изгиба сквозь ткань форменных школьных брюк расползалось пятно крови. - А теперь, возьми мишку в руки! - Закричал альбинос.
- Нет. - Прошипел Пит, готовясь к тому, что это станет последним словом, которое он произнес в этой жизни.
- Полиция! Бросай оружие и подними руки вверх! - Крикнул Джим, прицелившись точно в голову незнакомца, который замер, но кувалду не опустил, лишь слегка повернув голову, чтобы краем глаза рассмотреть нацеленный на него револьвер.
- На таком расстоянии не промахнусь, заверил его Джим. - Даже не думай об этом, приятель.
- Главное, чтобы не промахнулся я, усмехнулся незнакомец и резко развернулся, отправил кувалду в полет.
Рефлексы Джима, хоть и заржавели, за последние пару лет офисной работы, сработали ровно так, как от них и требовалось. Грянул выстрел и альбинос согнулся, прижимая руки к только что появившемуся на его груди красному пятнышку в районе сердца, постоял так пару секунд, пока по его белой коже потоками растекалась кровь, после чего упал и замер, все еще сжимая плюшевого мишку в левой руке. Вслед за ним рухнул и Джим - удар брошенной им кувалды пришелся по его левому плечу и, кажется, что-то сломал. Как выяснится позже - в больнице - ключицу разнесло на кучу осколков, которые еще долго будут напоминать будущему начальнику местного отдела полиции о себе.
***
Оба мальчика выжили. Сэм пострадал сильнее - его ногу так и не удалось полностью восстановить, из-за чего он хромал до конца жизни. Пит и Сара встречались какое-то время, пока жизнь не разделила их судьбу на две. Игрушечные мишки, обнаруженные в комнате, в которой скрывался подозреваемый как минимум в двух убийствах, неопознанный мужчина были записаны как улики и на долгие годы спрятаны в архиве улик. Как пошутил Билл Саммерс, ставящий подпись под документами о закрытии дела - должно быть души, жившие в них, отправились вслед за своим убийцей, чтобы как следует отомстить ему на том свете. Тем не менее, до сих пор, работники этого полицейского участка избегают появляться в архиве после шести вечера, потому что именно в это время, с задних полок можно услышать детский плач и тихий смех.
Алексей Румянцев
2025
- И все-таки я считаю, что это очень-очень тупая идея, в третий раз повторил Сэм, когда он, Пит и Сара свернули с главной дороги и увидели в отдалении, заметный на фоне окружающей их зелени облупившийся белый забор, обозначающий начало частных владений. - Нечего нам тут делать! Если только мать узнает…
- Ой, да прекрати ты ныть - раздраженно прервала поток его мыслей Сара. Нас тут лишь трое и если никто никому ничего не скажет, то и твоя мама сможет узнать об этом только с помощью доски Уиджи, а они не работают, мы с сестрой проверяли.
- Не надо говорить об этих проклятых досках - запротестовал Сэм. - Мама говорит, те, кто играют с ними выставляют свои души как пирожки на ветрине. А покупатель знаешь кто? Сам дьявол!
Слушая их перепалку, Пит разглядывал приближающийся со скоростью их велосипедов фермерский дом. Ничем не примечательный, если подумать.
До их с мамой переезда в этот штат,их нынешний дом принадлежал бабушке Джо, умершей еще до рождения Пита. Какое-то время он пустовал, но иногда, Пит с семьей приезжали сюда на лето. Тогда, состояние местных фермеров было куда лучше и каждые два-три дня, они с мамой приходили сюда за свежим парным молоком. Отец его не любил, но Пит - обожал, как и сама Джо. Однажды, хозяйка фермы позвала их к себе в дом. Питу запомнился поросенок, весело носившийся среди гостей и тыкающийся смешным пятачком в ногу, когда ему чесали спинку. Цокот его копыт по грязному деревянному полу и сейчас отчетливо звучал в памяти Пита.
- Вот видишь! - Продолжала, тем временем, Сара. - Ни машин, ни людей, ни грядок. Здесь ничего нет!
- Так тогда зачем мы сюда идем?! - Резонно возразил Сэм.
- Чтобы убедиться, что та машина была лишь совпадением, и что на ферме и правда никого нет. - Поддержал Пит не знавшую что ответить Сару. - Мы же не хотим выглядеть полными идиотами, рассказывая детективу о таинственной машине, преследующей нас?
- Не хотим. - Тяжело вздохнул Сэм. - Но что если она и правда окажется здесь, а ее водитель…
- Нас даже не увидит. - Прервал его Пит и, чтобы сгладить неловкость, дружески похлопал его по плечу. - Давай, выше нос, мы ничем не рискуем. Убедимся, что машины тут нет и по домам, а если вдруг есть - так просто свалим отсюда и побежим в полицию.
В пять часов вечера солнце было еще высоко и окрашивало глубокое голубое небо в оранжевые, алые и розовые тона у самого горизонта, хорошо видимого за бескрайними, овощными полями, начинавшимися чуть дальше владений миссис Норрис. На их фоне, поля усопшей выглядели дикими зарослями и были совсем не похожи на те, что помнил Пит из своего детства. Тогда, миссис Норрис выращивала кукурузу - в основном для скота,но часть продавалась в городе. Казалось, запах вареных початков все еще витал где-то в воздухе.
Подойдя к забору вплотную, ребята увидели первый тревожный знак - ворота были открытыми, а трава, успевшая захватить дорогу почти целиком, была примята недавно проехавшим по ней автомобилем.
- По крайней мере теперь мы знаем, что вам она не приснилась. - Пожала плечами Сара и первой шмыгнула в щель между двумя деревянными створками покосившихся ворот.
- Нда. - Вместо ответа протянул Сэм, но все же последовал примеру девочки. Замкнул процессию Пит. Дом миссис Норис загораживал солнце, отбрасывая длинную густую тень на дорогу. Возможно именно поэтому, никто из детей не заметил, что на втором этаже запертого дома слегка приоткрылось окно. Неизвестный хозяин был готов принять незваных гостей.
***
Несмотря на солнце, бьющее прямо в окно, комната оставалась практически полностью темной, благодаря толстым темно-зеленым занавескам, сшитым миссис Норрис вручную. Старушка считала, что хороший сон продлевает жизнь, и, если судить по тому, что она дожила до своих 86 лет в здравии и полном рассудке говорило в пользу того, что он как минимум ей не мешал. Вот почему, она постаралась сделать свою спальню - самой светлой комнатой днем и самой темной - в любое время, в какое она пожелает. Ее муж - мистер Фредерик Норрис, отошедший в мир иной на добрых двадцать лет раньше своей жены, долгое время воевал с ней за возможность впустить в комнату хотя бы капельку лунного света, чтобы не включать фонарь всякий раз, когда ему приспичит отправиться в туалет посреди ночи, но миссис Норрис была непреклонна, поэтому со временем, он перебрался в гостиную - не потому что супруги не ладили, напротив, но потому - что такая темнота, в которой нет разницы открыл ты глаза или закрыл, нравится далеко не всем. Нынешнему гостю давно покинутой фермы четы Норрис темнота нравилась.
Это был крупный, высокий и совершенно лысый мужчина. Сняв синюю куртку, майку, очки-авиаторы и кепку "ред булл", стало ясно - появись он без них на публике, то непременно привлек бы всеобщее внимание - из-за белоснежной, словно мраморной кожи, отсутствующих бровей и красных глаз, выдающих в нем альбиноса. На его широкой спине бугрились тренированные мышцы, вдоль которых волнами проглядывались старые шрамы, оставленные чьей-то немилосердной плетью.
Ему не везло - не везло с самого детства, с тех пор как родители заперли его на чердаке, не позволяя никому из соседских детей дружить с ним или хотя бы знать о его существовании. Но детство его сейчас мало беспокоило, куда хуже были два новых друга, которых он потерял.
На не заправленной кровати, у изголовья сидели восемь плюшевых медвежат, внутрь которых он заключил их души. Их могло быть десять, но один провалился в коробку с бракованными изделиями, на фабрике, на которой он их украл. А второй его друг так сильно сжал свою новую оболочку в руках во время "переселения", что он не смог взять его с собой, без риска порвать тонкий мягкий плюш - а этого он делать не хотел, не хотел причинять боль своим новым друзьям. При этом, новых оболочек у него было совсем не много - одна при себе - в кармане куртки, и еще пять в кадиллаке отца. Будет ли достаточно тринадцати? В этом он не был уверен. Украсть новых, пожалуй, будет слишком сложно, а поискать замену… - от одной мысли от того, что его друзья будут жить в разных оболочках заставляла его в ярости сжимать кулаки.
Внезапный шум отвлек альбиноса от размышлений. Несмотря на то, что комната миссис Норрис была отлично изолирована от внешних звуков, скрип несмазанных петель ворот донесся до него через открытое окно, сквозь занавешенные шторы. Быстро поднявшись, он выглянул на улицу через щель, щурясь от солнца, отраженного от земли: неужели ему, наконец, повезло? Трое новых друзей сами шли к нему в гости!
Сердце радостно забилось быстрее прежде, чем замерло в ужасе - с собой у него был только один мишка. Могут ли три души поместиться в одну оболочку? И тут же, вслед за паникой, последовало облегчение: конечно же могут. Души невесомые и не могут занимать много места. Перевернув матрац так быстро, что лежащие в изголовье мишки посыпались на пол, мужчина вынул из под него огромную железнодорожную кувалду, ударник которой все еще был заляпан кровью.
***
- Так что, вы всё-таки уверены, что это хорошая мысль? - Мрачно уточнил Сэм, когда Пит и Сара, миновав ограду, подошли к дому миссис Норрис достаточно близко, чтобы заколоченные досками, покрытые годовой пылью окна стало легко рассмотреть, а солнце полностью скрылось за черной крышей.
Ближе к дому, все трое инстинктивно перешли на медленный, почти крадущийся шаг, а когда в свете заходящего солнца блеснул темно-синий кадиллак, укрытый от посторонних глаз в покосившемся амбаре, где когда-то миссис Норрис хранила тюки соломы, все трое одновременно замерли, словно их самые худшие предположения уже оправдались.
- Ну, по крайней мере мы знаем, что он здесь. - Заключил Сэм.
- Или она. - Добавила Сара.
- Ничего мы не знаем, - возразил Пит, - только то, что на ферме кто-то есть.
- И что его появление - оп-па вот так совпало с убийством Билли, - фыркнула Сара, но тут же смягчила тон. - Но, по крайней мере, теперь у нас будет хоть что-то, что можно сказать полиции, так что, наверное, можно…
"Пожалуйста, не убивайте…" - Раздался чей-то тихий, едва различимый даже в вечерней тишине голос. Сара в ужасе зажала ладонью рот. Сэм побледнел. Пит последовал его примеру. Глаза ребят заметались, в поисках источника голоса, и все трое пришли к скорому выводу, что он раздается откуда-то из дома. "Пожалуйста" - молил голос.
- Господи… - Прошептала Сара, - он там, нам надо бежать…
- Но мы не можем! - Сэма трясло, на глазах проступили слезы, но это словно прибавило ему решимости. - Быть может мы сможем его как-то отвлечь, пока ты вернешься в школу и приведешь детектива…
- До школы десять минут, даже если ехать очень быстро.
"Пожалуйста…"
- Но мы должны что-то сделать!
И в этот момент, Пит перестал думать. Мгновенно преодолев разделявшие его и дом несколько футов, он потянулся к старомодному молоточку на шарнире, заменявшему миссис Норрис звонок - старушка до последнего противилась электричеству и, кроме того, до самой смерти сохранила исключительный остроты слух - и не рассуждая о том, что произойдет дальше, трижды с силой опустил его о приделанный к двери боек.
- Эй! - Крикнул он. - Полиция уже едет, немедленно отпустите его!
Слыша, как Сара уже добежала до ограды и стала поднимать свой велосипед, Пит ощутил окатывающую его волну облегчения, которая тут же сменилась медленно поднимающейся из глубин сознания паникой.
- Если не отпустишь его сейчас, мы тебе… морду набьем! - Услышал он крик Сэма. - Теперь, паника сменилась благодарностью другу за то, что он его не бросил. И все же…
Дверь распахнулась мгновенно.
"Пожалуйста" - снова услышали они из окна второго этажа, когда огромный мужчина схватил их обоих, сжав Пита правой, а Сэма левой рукой, приподнял над землей так, будто они ничего не весили, и развернувшись, отправил их обоих в полет вглубь темного, пыльного коридора, ведущего в пыльную, забитую старой мебелью гостиную миссис Норрис. Дверь захлопнулась с шумом, от которого содрогнулся весь дом.
- Я знал, что вы обязательно к нам присоединитесь! -Радостным, необычно высоким голосом возвестил незнакомец. - Девочка, я вижу, ушла, но так даже лучше. Я собираю в свою коллекцию только самых - самых близких друзей.
***
Чара нагнала Джима, когда он уже преодолел отделявшее его от дома расстояние и поднялся к двери, прижавшись к стене. Разминувшись с отцом на пару минут, она заметила, как он сворачивает к дому и тут же поехала за ним следом.
Сэма и Пита поблизости не было, при этом, дом сохранял зловещее молчание, что не сулило им ничего хорошего. Велев Саре ждать за изгородью, сделав глубокий вдох и собрав всю доступную ему волю в кулак, Джим постарался забыть об опасности, грозившей ему и сосредоточился на тех сиюминутных решениях, которые ему предстояло принять здесь и сейчас.
Все происходило в точности, как на учениях: открыть дверь. Удар ноги с легкостью выбил хлипкий замок из рамы и дверь с треском распахнулась. Изучить углы: ни слева, ни справа от двери не было места, чтобы подозреваемый мог там спрятаться, но Джим не был знаком с планировкой дома. Короткий коридор ведет в гостиную, заставленную мебелью - плохо, слишком много потенциальных укрытий, но вероятность, что у подозреваемого есть огнестрельное оружие ниже, чем то, что уже в этот момент он разламывает черепа детей, ради своего нечеловеческого удовлетворения, поэтому в несколько быстрых движений, Джим преодолел все расстояние коридора и так же проверяя углы, замер, прижавшись к стене двери, ведущей куда-то вглубь дома. Кругом тишина - единственный звук - шум дыхания самого Джима. Глаза щиплет от пота, но времени ждать нет, пинком - он открыл следующую дверь и увидел еще один коридор, с открытым проходом налево и двумя запертыми дверьми справа - должно быть, жилые комнаты. В этот момент, его обостренный слух уловил какой-то шум наверху, словно кто-то опрокинул стул, поэтому, игнорируя комнаты, Джим добежал до дальней двери, которая, как он и предполагал, вела на лестницу.
Второй этаж выглядел менее заброшенным и более обжитым, по сравнению с первым. Пыль на полу также скопилась, но ее слой был толще у стен и тоньше посередине пола, будто по нему часто ходили.
Шум повторился - не медля ни секунды, Джим сделал еще с десяток шагов прежде, чем достигнул цели: посреди большой спальни, занимавшего все пространство над двумя комнатами ниже, возле кровати стоял огромный мужчина-альбинос с железнодорожной кувалдой в одной руке и плюшевым медведем в другой. Напротив него, на полу, вжавшись в основание кровати, сидели два мальчика: один, кажется, был без сознания, в то время как второй яростно смотрел на возвышавшимся над ним словно башня человека.
- Возьми его. - Приказал мужчина, и в его голосе звучала сталь. Но ребенок, с неожиданной для его возраста яростью ответил "нет", блеснув на убийцу яркими, даже в полутьме, голубыми глазами. Тогда, неизвестный замахнулся кувалдой, и приземлил ее в паре дюймов от Пита.
- Ты только посмотри как метко! - Засмеялся он. - Но следующий удар может прийтись и по тебе - поверь своему другу - это очень больно!
Пит покосился на Сэма. Его правая нога была неестественно согнута, и в месте изгиба сквозь ткань форменных школьных брюк расползалось пятно крови. - А теперь, возьми мишку в руки! - Закричал альбинос.
- Нет. - Прошипел Пит, готовясь к тому, что это станет последним словом, которое он произнес в этой жизни.
- Полиция! Бросай оружие и подними руки вверх! - Крикнул Джим, прицелившись точно в голову незнакомца, который замер, но кувалду не опустил, лишь слегка повернув голову, чтобы краем глаза рассмотреть нацеленный на него револьвер.
- На таком расстоянии не промахнусь, заверил его Джим. - Даже не думай об этом, приятель.
- Главное, чтобы не промахнулся я, усмехнулся незнакомец и резко развернулся, отправил кувалду в полет.
Рефлексы Джима, хоть и заржавели, за последние пару лет офисной работы, сработали ровно так, как от них и требовалось. Грянул выстрел и альбинос согнулся, прижимая руки к только что появившемуся на его груди красному пятнышку в районе сердца, постоял так пару секунд, пока по его белой коже потоками растекалась кровь, после чего упал и замер, все еще сжимая плюшевого мишку в левой руке. Вслед за ним рухнул и Джим - удар брошенной им кувалды пришелся по его левому плечу и, кажется, что-то сломал. Как выяснится позже - в больнице - ключицу разнесло на кучу осколков, которые еще долго будут напоминать будущему начальнику местного отдела полиции о себе.
***
Оба мальчика выжили. Сэм пострадал сильнее - его ногу так и не удалось полностью восстановить, из-за чего он хромал до конца жизни. Пит и Сара встречались какое-то время, пока жизнь не разделила их судьбу на две. Игрушечные мишки, обнаруженные в комнате, в которой скрывался подозреваемый как минимум в двух убийствах, неопознанный мужчина были записаны как улики и на долгие годы спрятаны в архиве улик. Как пошутил Билл Саммерс, ставящий подпись под документами о закрытии дела - должно быть души, жившие в них, отправились вслед за своим убийцей, чтобы как следует отомстить ему на том свете. Тем не менее, до сих пор, работники этого полицейского участка избегают появляться в архиве после шести вечера, потому что именно в это время, с задних полок можно услышать детский плач и тихий смех.
Алексей Румянцев
2025
