Тело лежало на полу, накрытое плотным черным полиэтиленовым пакетом. Его еще не упаковали, дав мне полчаса на изучение места преступления в одиночестве, и, откинув этот импровизированный саван, я увидел все так, как было оставлено убийцей. Эту часть расследования я ненавижу больше всего: смотреть на жертву серийного убийцы всегда невыносимо, но в то же время необходимо, потому что жертва – самая важная часть расследования.
Я присел возле тела на корточки, уперев руки в колени и оперев голову подбородком на переплетенные пальцы. Так легче думалось. Неудобная поза словно напоминала мне, что я все еще здесь и все еще жив.
План маньяка в его воображении всегда безупречен. В нем нет места ошибкам или импровизации. Даже неопытный убийца, если, конечно, это не сошедший с ума психопат, которому нет дела до своей безопасности, продумывает свои действия от начала и до конца, совершая убийство сперва в собственном воображении. Однако, к несчастью, в этом плане всегда присутствует другой человек и именно он или она может сделать что-то, что этим планом не предусмотрено.
По моему опыту, чаще всего, улики оставались именно потому, что жертва каким-то образом заставила маньяка действовать не так как он планировал. Всего одно мелкое изменение в привычном сценарии влекло за собой импровизацию, к которой преступник не мог быть готов и вот она, ошибка. Ее-то мне и нужно найти.
Поднявшись и аккуратно переступив через тело, чтобы пройти вглубь квартиры я окинул взглядом все помещение, стараясь не заострять внимание только на явных следах совершенного преступления.
Вот она – я. Вернулась с работы, или со свидания. Переоделась в домашнее. На меня напали. Я слабая и потому стараюсь сбежать, но смерть настигает меня и я падаю – лицом в сторону своего спасения.
Тело лежало лицом к входной двери, а значит женщина бежала из квартиры, а не в нее.
Я всегда стараюсь поставить себя на место жертвы. Эта привычка стала неотъемлемой частью этой работы – необходимой жертвой, которую ты приносишь, чтобы быть лучшим. Переживая смерть вместе с жертвой, снова и снова, ты приближаешь себя к той грани безумия, где эта смерть становится настоящей, но до тех пор, пока она не случалась, ты можешь, нет, должен делать это, чтобы предотвратить множество других, куда более значимых смертей.
Включив диктофон, я начал запись. Многие предпочитали ручку и блокнот, но я люблю слушать свои мысли, потому что подумать глупость проще, чем произнести ее в слух.
- Жертва - женщина, около тридцати лет - рост около ста шестидесяти, худощавого
телосложения. Тело лежит на животе, руки над головой характерны для неконтролируемого падения. Одета в домашний халат, завязанный на поясе. Торс частично обнажен, но халат не порван. Имеются многочисленные проникающие ножевые ранения в области поясницы по обе стороны от позвоночника, четыре опоясывающих на правой широчайшей мышце спины, как если убийца пытался достать ее ножом в процессе преследования, и еще две проникающие – под лопаткой с левой стороны, нанесенные, скорее всего прицельно. Следы крови на стенах и под телом свидетельствуют о кратковременном преследовании, в процессе которого убийца сильно ранил жертву, после чего она потеряла сознание, упала и он ее добил. Требуется подтверждение эксперта.
Вспышка фотоаппарата молнией осветила весь коридор: кровь, кляксой растекшаяся по полу вокруг покойницы казалась угольно-черной…
- Количество крови говорит о том, что смерть наступила быстро, возможно в течение пяти минут после нападения. Признаков связывания или какой-то фиксации не вижу, убийца действовал только своим ножом или чем-то подобным... Орудие убийства на данный момент не обнаружено.
Не в силах продолжать, я прикрыл тело, и прошел в комнату. Детальная реконструкция – дело экспертов. Мое дело – смотреть, предполагать и задавать правильные вопросы, что бы проверить сделанные предположения.
Верхний свет – такой же тусклый как в коридоре, исходящий от одной единственной сорока ватной ламы под потолком слегка отогнал тьму своим теплым, напоминающим
солнечный, светом.
- Просторное помещение единственной комнаты, поделенное на жилое и рабочее пространство, в дальнем углу открытая дверь, ведет в кладовую комнату или шкаф. – Продиктовал я и сделал еще один снимок.
Обычное дешевое жилье бедной одинокой девушки. Все пространство, обставленное
дешевой мебелью, украшали вазы с засушенными цветами. Их было много, но запаха
не ощущалось - все перебивалось куда более сильным запахом кошачьей мочи
и хлора. Самой кошки, впрочем, видно не было. Сперва комната показалась мне разгромленной, как после обыска, но я быстро понял, что ошибся. Здесь было просто очень грязно – разбросанные по полу остатки сухого корма и наполнителя для лотков перемешивался с пакетиками от снеков, кожурой от орехов и еще бог весть с чем, что только можно было бросить себе под ноги. Открытых ящиков шкафов или перевернутой мебели не было, а значит, никто ничего не искал. Просто, жертва никого не ждала, была неряшлива и очень давно не убиралась.
Пройдясь по комнате в поисках кошки, но так ее и не найдя, я осмотрелся в поисках чего-то, что могло мне лучше понять случившееся.
Как и предыдущие жертвы, хозяйка была убита за закрытыми дверями собственной квартиры. Как ему удавалось проникать в дома к своим жертвам я до сих пор не понял, это казалось какой-то магией – жестокой и отвратительной, но просто принять это в таком виде было нельзя.
- Был ли убийца в комнате перед нападением, или ему открыли дверь? – Спросил я себя.
- Дверь не была выбита или взломана, но жертва никого не ждала. Если бы убийца застал ее прежде, чем она успела запереть дверь, то она бы бежала от входной двери, а не к ней и, скорее всего, была бы одета в уличную одежду.
Утонув в своих мыслях, я уже засобирался обратно к месту где смерть застала хозяйку, как вдруг, тревожный звоночек в моем подсознании остановил меня. - На кровати, у подушки мигал красный светодиод – разряженный ноутбук.
Над дисплеем, черной точкой на меня смотрела камера. Есть ли надежда на
запись? Едва ли жертва стала записывать саму себя таким образом, и все же...
Надев новые перчатки, чтобы случайно не испортить улику, я несколько раз щелкнул на “Enter” и попробовал включить его прежде, чем вспомнил что означает красный
мигающий светодиод, который и привлек мое внимание. Зарядка должна была быть
недалеко. Сделав еще парочку снимков: комнаты, кровати и ноутбука я попробовал ее поискать.
Сетевой кабель оказался в прикроватной тумбочке. Нет смысла ждать. Для лаборатории я укажу в отчете, что устройство было разряжено. С неприятным электрическим треском вилка вошла в розетку. Загорелся значок зарядки, но полностью разряженный, включаться компьютер по-прежнему не хотел, нужно было немного подождать. Вздохнув, я осмотрел помещение еще раз. Фотоаппарат давал определенную свободу, я мог фиксировать первоначальное положение вещей для последующей реконструкции происшествия, и потом брать их в руки, не боясь потерять что-то важное в обстановке, что потом бы помогло расследованию. Поэтому я решил посмотреть содержимое шкафа-кладовки и стола, но ничего хоть отдаленно-интересного в них не было.
Рядом с кроватью на тумбочке, поверх книги с дешевым детективом лежал маленький, с виду мужской, кошелек. Заинтересовавшись, я раскрыл его, но фотографии внутри, рядом с парой банкнот и кредитных карточек не оставляли сомнений – он принадлежал жертве. Содержание фото было банальным – сама жертва и пара человек постарше: мужчина и женщина, вероятно родители. В уголке рядом с фото лежала сложенная маленькая бумажка: "если вы нашли этот кошелек, пожалуйста, верните фото по адресу...". Жертва была сентиментальна. Детей и семьи, по-видимому, у нее не было. Живы ли родители? Почувствовав комок в горле, я запретил себе думать об этом. Цветы в комнате так же наводили на мысли – она
не любила перемен, и избегала настоящих цветов, потому что они… умирают? Должно
быть родители все же умерли и это казалось мне некоторым утешением. Родители не
должны хоронить своих детей.
Вернув фото и кошелек на место я снова попробовал включить ноутбук. Убийство точно не было ограблением, деньги, украшения, техника - убийца забрал только ключи.
Теперь я был уверен – он попал в квартиру самостоятельно. В этот момент
ноутбук пискнул, и ожил – приветствовав меня загрузочным экраном. Пароля
не было. Жертва жила одна и ей было нечего прятать от самой себя.
Встав на колени что бы не садиться на кровать, я начал просматривать содержимое жесткого диска, с каждой секундой удивляясь все сильнее. Это был очень мрачный
ноутбук. Больше прочего поражало оформление – рабочий стол украшала белая пентаграмма на черном фоне с огромным красным глазом посередине. Такой выбор рабочего стала не вязался с моим первым впечатлением о жертве, но я решил не менять свою точку зрения так быстро. Каких-то особенных файлов на рабочем столе не было – финансовые отчеты, списки фильмов, расписания автобусных парков…, по большей части компьютер использовался для выхода в сеть, но и тут меня ждало разочарование. Вся история посещений и пароли были стерты.
Задумчиво я побарабанил пальцами по крышке ноутбука. Что-то мне в нем не нравилось и, прежде всего то, что он не вязался с образом жертвы, поэтому, озаренный внезапной
догадкой я попытался сменить обои рабочего стола на обычные и, ожидаемо, у меня
ничего не получилось. Обои установила сторонняя программа и у девушки не было
выбора, кроме как ежедневно смотреть на этот ужас. А еще через секунду я понял,
что при почти девственной чистоте системы, жесткий диск был заполнен почти под
завязку. Где-то на нем хранилось большое количество информации, либо
спрятанной, либо той, о которой хозяйка не знала.
Поиск по скрытым папкам результата не дал, однако, в списке задач висела программа, названия которой я не знал – «deadeye» - мертвый глаз. Перейдя в папку исполняемого файла, я нашел то, что скрывало это жуткое название – видеозаписи, идущие со встроенной камеры и передающиеся куда-то в сеть. Каждая новая запись помечалась датой - последняя была сделана вчера – в ночь убийства. Поняв это, я почувствовал, как у меня затряслись руки. Это был компьютерный вирус, без сомнения, и, возможно, он сейчас поможет мне изобличить убийцу. Отключив сеть и, для верности, изолировав процесс программы, на случай если она имеет функцию удаления файлов при обнаружении, я запустил первую запись.
Окошко плеера тут же заполнило весь экран. Неожиданно хорошего качества видео
демонстрировало эту же комнату, но с противоположенной от кровати стороны комнаты. Объектив частично загораживал рукав рубашки, лежавший прямо на открытой
клавиатуре – я и сейчас мог видеть эту рубашку, она лежала на стуле у стола. Часы на стене едва показали 7 вечера, когда раздался скрежет отпираемой двери, а затем в комнату зашла хозяйка, уже снявшая уличную одежду, но забывшая или просто не посчитавшая нужным снять туфли. Стук каблуков отчетливо звучал в динамиках, пока
она запирала дверь и вешала куртку с сумкой на вешалку: тук-звяк-тук. Однако,
помимо этих звуков, я слышал что-то еще. Сделав звук немного громче, я
различил что именно: очень близкое, тяжелое, хриплое дыхание. От напряжения мои руки затряслись еще сильнее.
Он должен был прятался где-то рядом с ноутбуком – скорее всего прямо под столом:
непроизвольно, я взглянул на то место. Верхний свет едва позволял различать что-то кроме теней. Казалось, что я нахожусь не в помещении, а на лесной поляне, ночью у
костра не зная, что прячется в тени деревьев. Мне пришлось встряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения.
В квартире было очень темно. Неудивительно, что хозяйка не заметила затаившуюся смерть. Я нажал на «стоп» и, на всякий случай, вынув из-под куртки пистолет, прошел через комнату что бы заглянуть под стол, разгоняя темноту карманным фонариком. Конечно, там никого не было, но на потертом паркете виднелись отчетливо различимые грязные следы мужских ботинок. Не убирая оружие, словно надеясь на то, что убийца достаточно глуп что бы остаться здесь и напасть на меня, я вернулся к компьютеру.
Жертва не видела своего убийцу до самого конца. Удивленно взглянув на включенный ноутбук, она безразлично пожала плечами и пошла переодеваться. - Туфли, закинутые в
угол, сменились домашними тапочками, а блузка с брюками, кучей сброшенные на
пол шкафа-кладовки – уже знакомым мне шелковым халатиком. Пока она стирала макияж, стоя напротив зеркала, хриплое дыхание убийцы участилось: мимо ноутбука грациозно прошла хозяйская кошка, так же, по какой-то причине не заметившая убийцу или привыкшая к его присутствию. Послышался еле-заметный скрип когда маньяк слегка сменил позу, чтобы размять затекшие ноги, но девушка ничего не услышала. Затянув пояс, она вернулась к столу. Ее тонкая, беззащитная фигура напоминала мне мою бывшую жену. Включив музыку на компьютере, она покинула зону съемки. Дыхания больше не было слышно. Что-то позвякивало за кадром, на кухне, иногда слышался плеск воды. Затем, камеру загородила чья-то огромная тень, когда убийца выбрался из своего укрытия и, в следующее мгновение, запись прервалась – должно быть ноутбук разрядился.
Просмотрев остальные файлы, я убедился в том, что за жертвой велось непрерывное
наблюдение. Съемка всегда начиналась в тот момент, когда компьютер включался.
Что было у всех записей общим, так это - дыхание. Оно было слышно всегда, даже когда девушка с ноутбуком лежала в своей кровати, что, скорее всего означало либо дефект микрофона, либо то, что звуки дыхания накладывались самой программой. Выудить из файлов что-то еще в полевых условиях было нельзя, поэтому я закрыл компьютер и вернулся к собственным мыслям. До прихода экспертов оставалось пара минут.
На чем я остановился?
Отмотав немного назад запись в своем диктофоне, я нажал на воспроизведение. Мой голос звучал незнакомо, но так было всегда. Пугало другое, между собственных слов и
фраз я слышал чье-то громкое, тяжелое хриплое дыхание.
Алексей Румянцев
2023