Соучастник
Давид был одним из тех молодых людей, о которых принято говорить "себе на уме".
Если бы кого-то попросили описать его одной фразой, то однозначным выбором было бы «он никогда никого не любил». Многие, должно быть, думали, что он любит только себя, но это было не так, поскольку себя он не любил прежде всего.
С чего началась эта антипатия Давид не знал, просто однажды, вернувшись из школы и сбросив тяжелый рюкзак с плеч, он впервые посмотрел на свое отражение в зеркале взглядом, полным глубочайшего презрения: за лишний вес, посредственные оценки, слабый характер и трусость - за все вместе и с тех пор, ни разу ни одной хорошей мысли о себе у него не появлялось.
А еще, Давид никогда не запоминал свои сны. Его мир был равномерно-поделен на реальность и черный полосы забвения. Иногда он, конечно, просыпался посреди ночи, задыхаясь от страха или от сладостного возбуждения - в такие моменты, его память хранила какие-то отрывки - отголоски снов, но и они забывались даже тогда, когда Давид специально пытался их удержать, оставляя вместо себя еще одну черную полосу - пробел в непрерывной хронологии жизни. Давиду хотелось заполнить эти пробелы. Но тогда, в середине 80х в России, в глубинке, которой он жил, ни о чем таком люди не думали и помочь ему никто не мог. Однако, все изменилось спустя чуть больше десятилетия, когда на прилавках книг появилось множество разнообразной литературы на самые разные темы.
Закончив школу, Давид долго не мог найти себе место, перебиваясь редкими заработками на стройке. Он жил один, порвав почти со всеми своими немногочисленными друзьями, и чем меньше друзей у него оставалось, тем увереннее сны выходили на первое место в его жизни. "Осознанные сновидения" - эту книгу Давид прочел от корки до корки всего за одну ночь, сразу после покупки, и с тех пор несколько раз перечитывал, жадно перелистывая тонкие страницы, отпечатанные на дешевой газетной бумаге. С ярко-желтой журнальной обложки книги на него надменно взирал человек, должно быть автор, с глазами, полными звездного света. Его улыбка казалась Давиду приветливой, хотя все коллеги, видевшие его с книгой и интересовавшиеся ее содержимым, как один заявляли, что улыбка им кажется зловещей, впрочем, Давид верил книге и значила она для него больше, чем мнение каких-то малознакомы сослуживцев - грузчиков.
Не скупясь на обещания, автор книги обещал всем, освоившим его технику, ни много ни мало: улучшение памяти, бесконечные интеллектуальные возможности и свой собственный, контролируемый мир прямо в голове! А поскольку с раннего детства Давид уделял своей неспособности запоминать сны особое внимание, эта книга стала для него новой библией – сборником ответов на беспокоящие его вопросы, путеводной звездой и прямым руководством к действию.
В начале результаты тренировок были скромными. Часами, молодой человек проводил лежа на спине, стараясь «расслабить каждую мышцу в своем теле» и избавиться от всех мыслей, чтобы заснуть, но сохранить самосознание. Когда ему не хотелось спать, он принимал снотворное, которое всегда держал на тумбочке у кровати. Первый успех пришел через год: Давид запомнил несколько снов, и в одном из них к нему пришел человек с обложки. Кажется, он о чем-то просили его, но на утро Давид не вспомнил ни слова из их разговора, лишь сам факт того, что этот разговор случился. Кроме смутного ощущения того, что человек с обложки как будто стал ему немного ближе, Давид ничего не вынес из этого события, однако, оно вдохновило его на продолжение практики. Еще полгода Давид запоминал только события из снов, без какой-то конкретики, однако, это давалось ему все лучше и лучше. Постепенно, он научился вызывать конкретные сны и образы, которые потом шли без его контроля, однако и это был успех. А иногда, к нему приходил человек обложки, словно наблюдая со стороны за его успехами.
Это случилось летом. Жара держалась вторую неделю, а пустота на стене - там, где когда-то висел кондиционер, вывезенный прошлыми хозяевами квартиры, сперва вынудила Давида переместиться с кровати на пол, а затем и вовсе в дешевое сетчатое кресло, в котором можно было спать полусидя. Мечтая только об одном - что бы погода, наконец, исправилась, Давид в очередной раз погрузился в свой «контролируемый сон». В этот раз он вызвал образ глубокой ванны, полной воды, в которой плавали кусочки льда. Он потянулся к этому образу, медленно погружаясь в сон. И вот, она уже рядом. Запах влаги и холод. Они казались реальными, реальнее самой реальности, от чего его распаренное летней жарой тело тут же покрылось мурашками. Ледяной ветер, пробежался по потной спине, раз, другой, затем – хлестнул, словно плетью и Давид распахнул глаза. Его комната, которую он знал досконально, исчезла. Он больше не сидел в кресле, но стоял посреди чужой, полупустой квартиры. Из распахнутого настежь балкона, прямо на него летели хлопья мокрого снега, который, прилипая к надетой на нем незнакомой футболке, тут же таял, оставляя за собой темные влажные пятна на черной ткани.
Колени Давида подогнулись от неожиданности - всего секунду назад он сидел в кресле и мышцы не успели придать телу нужную жесткость. Что бы сохранить равновесие, Давид согнулся, вцепившись в собственные колени. В тот же момент, под его ногами раздался металлический звон, а еще через секунду зрение молодого человека сфокусировалось: прямо перед ним, на полу лежало мертвое тело незнакомого мужчины, а чуть ближе, прямо между его босых ступней, на кончике лезвия покачивался длинный зазубренный нож, выпавший из его рук и воткнувшийся между паркетин.
В квартире царил ужасный холод. Дыхание молодого человека застывало в воздухе, оставляя за собой облачка пара. Стараясь успокоиться, Давид глубоко вздохнул и закашлялся - ледяной воздух ожег легкие. Подняв руки, чтобы прикрыть рот, Давид с ужасом понял, что они в крови. Дрожа от кашля, ужаса и холода - всего разом, он перевел взгляд на тело. Мертвец лежал на полу, лицом вниз, раскинув руки - маленький, тощий и нелепый, словно выброшенная ненужная кукла. Сквозь старый, обветшалый пиджак, на спине покойника виднелись глубокие раны, слегка прикрытые сгустками запекшейся крови.
- Это же сон! - Внезапное осознание спасительной вспышкой промелькнуло в голове молодого человека. - Я все-еще сплю. Это осознание!
Окинув взором комнату, Давид снова и снова повторял эту мысль, но с каждой следующей секундой она становилась все менее убедительной. Завывание метели за окном отозвался болезненной дрожью в замерзающих, влажных от крови пальцах. Неуверенно сделав пару шагов к балкону, Давид тыльной стороной ладони прикрыл дверь. Его взгляд скользнул по хорошо знакомой ему улице. Не было сомнений – вид из окна был знакомый, такой же, как и в его квартире.
Давид заставил себя вернуться к лежащему на полу телу. Крови из него вытекло на удивление мало, должно быть из-за того, что он лежал ранами кверху. За окном пиликнула сирена проезжающей мимо скорой помощи, и сердце Давида, которое, казалось, уже вот-вот выпрыгнет из груди, застучало еще сильнее. Это было место преступления, его преступления, в котором он был, безусловно, виноват. Лунатизм ли, или результат заигрываний со сном - едва ли это станет хорошим оправданием, но, быть может, явка с повинной как-то облегчит наказание? На табуретке в углу стоял простой барабанный телефон. Вытерев окровавленные руки о футболку, Давид в нерешительности поднял трубку и, запинаясь на каждой цифре, набрал номер полиции.
- Дежурная, что у вас случилось?
Бодрый голос на том конце провода словно еще одним резким толчком приблизил Давида к осознанию ужасающей реальности.
- Тут... убийство... - прошептал он, все лучше понимая какую ошибку совершает.
"Что ты делаешь?" - поинтересовался внутренний голос.
- Назовите ваш адрес, пожалуйста.
"Это глупо!" - настаивал голос.
- Я... я не знаю. - Сбитый с толку Давид беспомощно посмотрел на грязную от крови трубку – должно быть он плохо вытер руки. Удивительно, но кровь, казалось, не причиняет ему никаких неудобств, хотя раньше, он думал, что боится ее.
- Оставайтесь на линии, мы определим...
- Простите, я выпил, простите!
Бросив трубку обратно на рычажки, Давид обхватил голову руками, забыв, что пачкается еще сильнее. Чистосердечное - что за бред! Его посадят, а если вдруг чудом нет, то уволят, а судимого уже никто не возьмет на работу - его жизни конец. Искаженное ужасом лицо Давида, внезапно расслабилось, принимая свой обычный, слегка озадаченный вид. - Если, конечно, это убийство когда-нибудь раскроют. – Кажется, эту фразу он произнес вместе со своим внутренним голосом.
Все мысли Давида, казалось, устремились к одной цели. Прежде всего, нужно в ванну - решил он - отмыться. Стараясь как можно меньше шуметь, молодой человек вытащил нож из пола и вышел из комнаты. Планировка квартиры была такой же как у него – коридор из комнаты заканчивался входной дверью и дверью в ванную, совмещенную с туалетом. Локтем - что бы не оставлять еще больше следов, Давид приоткрыл дверь, молясь, что бы внутри никого не было и на сей раз, его молитвы были услышаны. Включив горячую воду, Давид начал мыть руки. Из зеркала над раковиной, на него смотрел совершенно сбитый с толку человек, но все было не так уж и плохо. Он не был измазан кровью с ног до головы, как ему показалось вначале. Простая старая футболка выглядела вполне прилично. Единственным признаком случившегося было несколько темных капель на шее, их он тут же отмыл, и несколько бордовых разводов на животе, о который он вытирал руки, но их было сложно разглядеть на черной ткани.
Отмыв руки и нож, Давид впервые хорошенько осмотрел орудие убийства: ни марки, ни клейма качества. Он не был похож на что-то, что можно купить в сувенирной лавке за пару сотен - скорее заказать у кузнеца за пару тысяч или, что более вероятно, сделать самостоятельно из какого-нибудь напильника. Аккуратно смыв кровь и отпечатки, Давид завернул оружие в висевшее на сушилке розовое полотенце. С раннего детства он увлекался детективами и прекрасно знал - тот факт, что уносят орудие с место преступления только дилетанты - миф, старательно культивируемый милицией. Хранить его у себя дома, конечно же, глупо, но бросать где-то поблизости от тела - еще глупее: отмывая руки, он заметил ссадины, оставленные рукояткой ножа, когда он наносил им удары. Пока эти ссадины не заживут, отдавать нож в руки следствию для сравнения - самоубийство. Запихнув сверток под пояс джинс и прикрыв футболкой, Давид вышел обратно в коридор. Нужно было протереть все ручки, и поверхности, до которых он, потенциально касался. Эти механические действия окончательно привели молодого человека в себя и он даже начал забывать о теле, лежавшем посреди очиненной им генеральной уборки. Закончив, Давид внимательно осмотрел место преступления. Могло ли что-то еще выдать его? Какой путь он проделал, когда пошел убивать этого человека? Как он вообще попал в эту квартиру. Убитый впустил его сам?
В этот момент, в дверь постучали, и Давид едва не лишился сознания от ужаса: все, попался с поличным, это конец!
- Валерий, у вас все в порядке? - Голос хозяйки дома. Давид узнал ее. Старуха была единоличным владельцем всех квартир в подъезде, выкупила их в период приватизации, на пару с сыном, сама жила на первом этаже, а остальные сдавала, заодно контролируя поведение жильцов. - Мне Маша снизу пожаловалась, говорит у нее потолок промерзает.
"Что ответишь?" – Поинтересовался внутренний голос.
Лихорадочно размышляя, Давид не видел выхода. Не ответит - она войдет. Ключи у нее были, это он знал. А если ответит, то ответит что? Давид понятия не имел, каким голосом обладал покойник, не умел подделывать голоса, а старуха славилась отменной памятью.
- Валера? - Старуха начинала терять терпение.
"Убери тело, идиот!" – Внезапно сообразил он. Едва касаясь ногами пола, молодой человек подскочил к трупу и тихо, как мог потянул его к двери в соседнюю комнату. В замке двери что-то заскрежетало, но дверь не открылась. Несмотря на свою память, а быть может и благодаря ей, старуха не нумеровала свои ключи и отпирала двери подбирая их наугад - у Давида оставалось от нескольких секунд, до нескольких минут прежде, чем она опробует их все.
Если бы кого-то попросили описать его одной фразой, то однозначным выбором было бы «он никогда никого не любил». Многие, должно быть, думали, что он любит только себя, но это было не так, поскольку себя он не любил прежде всего.
С чего началась эта антипатия Давид не знал, просто однажды, вернувшись из школы и сбросив тяжелый рюкзак с плеч, он впервые посмотрел на свое отражение в зеркале взглядом, полным глубочайшего презрения: за лишний вес, посредственные оценки, слабый характер и трусость - за все вместе и с тех пор, ни разу ни одной хорошей мысли о себе у него не появлялось.
А еще, Давид никогда не запоминал свои сны. Его мир был равномерно-поделен на реальность и черный полосы забвения. Иногда он, конечно, просыпался посреди ночи, задыхаясь от страха или от сладостного возбуждения - в такие моменты, его память хранила какие-то отрывки - отголоски снов, но и они забывались даже тогда, когда Давид специально пытался их удержать, оставляя вместо себя еще одну черную полосу - пробел в непрерывной хронологии жизни. Давиду хотелось заполнить эти пробелы. Но тогда, в середине 80х в России, в глубинке, которой он жил, ни о чем таком люди не думали и помочь ему никто не мог. Однако, все изменилось спустя чуть больше десятилетия, когда на прилавках книг появилось множество разнообразной литературы на самые разные темы.
Закончив школу, Давид долго не мог найти себе место, перебиваясь редкими заработками на стройке. Он жил один, порвав почти со всеми своими немногочисленными друзьями, и чем меньше друзей у него оставалось, тем увереннее сны выходили на первое место в его жизни. "Осознанные сновидения" - эту книгу Давид прочел от корки до корки всего за одну ночь, сразу после покупки, и с тех пор несколько раз перечитывал, жадно перелистывая тонкие страницы, отпечатанные на дешевой газетной бумаге. С ярко-желтой журнальной обложки книги на него надменно взирал человек, должно быть автор, с глазами, полными звездного света. Его улыбка казалась Давиду приветливой, хотя все коллеги, видевшие его с книгой и интересовавшиеся ее содержимым, как один заявляли, что улыбка им кажется зловещей, впрочем, Давид верил книге и значила она для него больше, чем мнение каких-то малознакомы сослуживцев - грузчиков.
Не скупясь на обещания, автор книги обещал всем, освоившим его технику, ни много ни мало: улучшение памяти, бесконечные интеллектуальные возможности и свой собственный, контролируемый мир прямо в голове! А поскольку с раннего детства Давид уделял своей неспособности запоминать сны особое внимание, эта книга стала для него новой библией – сборником ответов на беспокоящие его вопросы, путеводной звездой и прямым руководством к действию.
В начале результаты тренировок были скромными. Часами, молодой человек проводил лежа на спине, стараясь «расслабить каждую мышцу в своем теле» и избавиться от всех мыслей, чтобы заснуть, но сохранить самосознание. Когда ему не хотелось спать, он принимал снотворное, которое всегда держал на тумбочке у кровати. Первый успех пришел через год: Давид запомнил несколько снов, и в одном из них к нему пришел человек с обложки. Кажется, он о чем-то просили его, но на утро Давид не вспомнил ни слова из их разговора, лишь сам факт того, что этот разговор случился. Кроме смутного ощущения того, что человек с обложки как будто стал ему немного ближе, Давид ничего не вынес из этого события, однако, оно вдохновило его на продолжение практики. Еще полгода Давид запоминал только события из снов, без какой-то конкретики, однако, это давалось ему все лучше и лучше. Постепенно, он научился вызывать конкретные сны и образы, которые потом шли без его контроля, однако и это был успех. А иногда, к нему приходил человек обложки, словно наблюдая со стороны за его успехами.
Это случилось летом. Жара держалась вторую неделю, а пустота на стене - там, где когда-то висел кондиционер, вывезенный прошлыми хозяевами квартиры, сперва вынудила Давида переместиться с кровати на пол, а затем и вовсе в дешевое сетчатое кресло, в котором можно было спать полусидя. Мечтая только об одном - что бы погода, наконец, исправилась, Давид в очередной раз погрузился в свой «контролируемый сон». В этот раз он вызвал образ глубокой ванны, полной воды, в которой плавали кусочки льда. Он потянулся к этому образу, медленно погружаясь в сон. И вот, она уже рядом. Запах влаги и холод. Они казались реальными, реальнее самой реальности, от чего его распаренное летней жарой тело тут же покрылось мурашками. Ледяной ветер, пробежался по потной спине, раз, другой, затем – хлестнул, словно плетью и Давид распахнул глаза. Его комната, которую он знал досконально, исчезла. Он больше не сидел в кресле, но стоял посреди чужой, полупустой квартиры. Из распахнутого настежь балкона, прямо на него летели хлопья мокрого снега, который, прилипая к надетой на нем незнакомой футболке, тут же таял, оставляя за собой темные влажные пятна на черной ткани.
Колени Давида подогнулись от неожиданности - всего секунду назад он сидел в кресле и мышцы не успели придать телу нужную жесткость. Что бы сохранить равновесие, Давид согнулся, вцепившись в собственные колени. В тот же момент, под его ногами раздался металлический звон, а еще через секунду зрение молодого человека сфокусировалось: прямо перед ним, на полу лежало мертвое тело незнакомого мужчины, а чуть ближе, прямо между его босых ступней, на кончике лезвия покачивался длинный зазубренный нож, выпавший из его рук и воткнувшийся между паркетин.
В квартире царил ужасный холод. Дыхание молодого человека застывало в воздухе, оставляя за собой облачка пара. Стараясь успокоиться, Давид глубоко вздохнул и закашлялся - ледяной воздух ожег легкие. Подняв руки, чтобы прикрыть рот, Давид с ужасом понял, что они в крови. Дрожа от кашля, ужаса и холода - всего разом, он перевел взгляд на тело. Мертвец лежал на полу, лицом вниз, раскинув руки - маленький, тощий и нелепый, словно выброшенная ненужная кукла. Сквозь старый, обветшалый пиджак, на спине покойника виднелись глубокие раны, слегка прикрытые сгустками запекшейся крови.
- Это же сон! - Внезапное осознание спасительной вспышкой промелькнуло в голове молодого человека. - Я все-еще сплю. Это осознание!
Окинув взором комнату, Давид снова и снова повторял эту мысль, но с каждой следующей секундой она становилась все менее убедительной. Завывание метели за окном отозвался болезненной дрожью в замерзающих, влажных от крови пальцах. Неуверенно сделав пару шагов к балкону, Давид тыльной стороной ладони прикрыл дверь. Его взгляд скользнул по хорошо знакомой ему улице. Не было сомнений – вид из окна был знакомый, такой же, как и в его квартире.
Давид заставил себя вернуться к лежащему на полу телу. Крови из него вытекло на удивление мало, должно быть из-за того, что он лежал ранами кверху. За окном пиликнула сирена проезжающей мимо скорой помощи, и сердце Давида, которое, казалось, уже вот-вот выпрыгнет из груди, застучало еще сильнее. Это было место преступления, его преступления, в котором он был, безусловно, виноват. Лунатизм ли, или результат заигрываний со сном - едва ли это станет хорошим оправданием, но, быть может, явка с повинной как-то облегчит наказание? На табуретке в углу стоял простой барабанный телефон. Вытерев окровавленные руки о футболку, Давид в нерешительности поднял трубку и, запинаясь на каждой цифре, набрал номер полиции.
- Дежурная, что у вас случилось?
Бодрый голос на том конце провода словно еще одним резким толчком приблизил Давида к осознанию ужасающей реальности.
- Тут... убийство... - прошептал он, все лучше понимая какую ошибку совершает.
"Что ты делаешь?" - поинтересовался внутренний голос.
- Назовите ваш адрес, пожалуйста.
"Это глупо!" - настаивал голос.
- Я... я не знаю. - Сбитый с толку Давид беспомощно посмотрел на грязную от крови трубку – должно быть он плохо вытер руки. Удивительно, но кровь, казалось, не причиняет ему никаких неудобств, хотя раньше, он думал, что боится ее.
- Оставайтесь на линии, мы определим...
- Простите, я выпил, простите!
Бросив трубку обратно на рычажки, Давид обхватил голову руками, забыв, что пачкается еще сильнее. Чистосердечное - что за бред! Его посадят, а если вдруг чудом нет, то уволят, а судимого уже никто не возьмет на работу - его жизни конец. Искаженное ужасом лицо Давида, внезапно расслабилось, принимая свой обычный, слегка озадаченный вид. - Если, конечно, это убийство когда-нибудь раскроют. – Кажется, эту фразу он произнес вместе со своим внутренним голосом.
Все мысли Давида, казалось, устремились к одной цели. Прежде всего, нужно в ванну - решил он - отмыться. Стараясь как можно меньше шуметь, молодой человек вытащил нож из пола и вышел из комнаты. Планировка квартиры была такой же как у него – коридор из комнаты заканчивался входной дверью и дверью в ванную, совмещенную с туалетом. Локтем - что бы не оставлять еще больше следов, Давид приоткрыл дверь, молясь, что бы внутри никого не было и на сей раз, его молитвы были услышаны. Включив горячую воду, Давид начал мыть руки. Из зеркала над раковиной, на него смотрел совершенно сбитый с толку человек, но все было не так уж и плохо. Он не был измазан кровью с ног до головы, как ему показалось вначале. Простая старая футболка выглядела вполне прилично. Единственным признаком случившегося было несколько темных капель на шее, их он тут же отмыл, и несколько бордовых разводов на животе, о который он вытирал руки, но их было сложно разглядеть на черной ткани.
Отмыв руки и нож, Давид впервые хорошенько осмотрел орудие убийства: ни марки, ни клейма качества. Он не был похож на что-то, что можно купить в сувенирной лавке за пару сотен - скорее заказать у кузнеца за пару тысяч или, что более вероятно, сделать самостоятельно из какого-нибудь напильника. Аккуратно смыв кровь и отпечатки, Давид завернул оружие в висевшее на сушилке розовое полотенце. С раннего детства он увлекался детективами и прекрасно знал - тот факт, что уносят орудие с место преступления только дилетанты - миф, старательно культивируемый милицией. Хранить его у себя дома, конечно же, глупо, но бросать где-то поблизости от тела - еще глупее: отмывая руки, он заметил ссадины, оставленные рукояткой ножа, когда он наносил им удары. Пока эти ссадины не заживут, отдавать нож в руки следствию для сравнения - самоубийство. Запихнув сверток под пояс джинс и прикрыв футболкой, Давид вышел обратно в коридор. Нужно было протереть все ручки, и поверхности, до которых он, потенциально касался. Эти механические действия окончательно привели молодого человека в себя и он даже начал забывать о теле, лежавшем посреди очиненной им генеральной уборки. Закончив, Давид внимательно осмотрел место преступления. Могло ли что-то еще выдать его? Какой путь он проделал, когда пошел убивать этого человека? Как он вообще попал в эту квартиру. Убитый впустил его сам?
В этот момент, в дверь постучали, и Давид едва не лишился сознания от ужаса: все, попался с поличным, это конец!
- Валерий, у вас все в порядке? - Голос хозяйки дома. Давид узнал ее. Старуха была единоличным владельцем всех квартир в подъезде, выкупила их в период приватизации, на пару с сыном, сама жила на первом этаже, а остальные сдавала, заодно контролируя поведение жильцов. - Мне Маша снизу пожаловалась, говорит у нее потолок промерзает.
"Что ответишь?" – Поинтересовался внутренний голос.
Лихорадочно размышляя, Давид не видел выхода. Не ответит - она войдет. Ключи у нее были, это он знал. А если ответит, то ответит что? Давид понятия не имел, каким голосом обладал покойник, не умел подделывать голоса, а старуха славилась отменной памятью.
- Валера? - Старуха начинала терять терпение.
"Убери тело, идиот!" – Внезапно сообразил он. Едва касаясь ногами пола, молодой человек подскочил к трупу и тихо, как мог потянул его к двери в соседнюю комнату. В замке двери что-то заскрежетало, но дверь не открылась. Несмотря на свою память, а быть может и благодаря ей, старуха не нумеровала свои ключи и отпирала двери подбирая их наугад - у Давида оставалось от нескольких секунд, до нескольких минут прежде, чем она опробует их все.
Открыв дверь в дальнюю комнату, Давид понял, почему комната, в которой лежало тело, была такой пустой - должно быть хозяину не хватало денег на мебель, и он жил только в маленькой комнате без балкона. Небольшая кровать стояла прямо у двери. Возле – небольшой стол, диван напротив и ковер между ними. «Старуха наверняка заметит кровь на полу!»
Запихнув тело под кровать, и рывков выдернув ковер из-под дивана, Давид бросился обратно в большую комнату, прикрыл ковром пятно засохшей крови, наполовину вытертое одеждой покойника, после чего, под шум отпираемых замков выбежал на балкон и спрятался там, замерев у самого входа. Времени прикрыть балконную дверь у него уже не было и он замер, молясь всем богам, в которых не верил, что бы старуха не стала заходить на балкон в такую стужу.
- Валера! - Снова позвала старуха. - Вот же сонная тетеря, неужели окно забыл закрыть. – Услышал Давид раздраженный голос.
Шаркающая походка приближалась. Сетуя на забывчивость квартиранта, старуха быстро обошла квартиру, а найдя источник утечки тепла, сама закрыла дверь балкона, отгородив Давида от своего рассерженного бормотания. Давид терпеливо ждал, когда входная дверь стукнет еще раз и только тогда смог, наконец, выдохнуть.
"Все еще думаешь, что это сон?" - Поинтересовался внутренний голос.
"Нет, это точно не сон" – ответил Давид сам себе. Пальцы начинали неметь от холода. Давид не ощущал ни тяжести, ни легкости, о которых писалось в книге про осознанные сновидения. Только холод, колотящееся сердце и бешеный, животный страх, почти заглушающий невероятную усталость. Балконная дверь не открывалась с внешней стороны. Провозившись с ней какое-то время и окончательно замерзнув, Давид понял, что другого выхода кроме как разбить окно у него нет. Это значило, что тело быстрее найдут, но выбора у него не было. Подавляя внутренний протест и сняв с себя майку, Давид прикрыл ею часть окна ближе к ручке, несколькими ударами разбил его сквозь ткань и вернулся в комнату. Ключ от квартиры нашелся в штанах покойного. Там же нашлись и часы - 11 вечера. Слишком рано, кто-то может заглянуть в глазок или просто выйти вынести мусор. Выходить можно не раньше, чем через три-четыре часа, когда все, кроме старухи-хозяйки гарантированно уснут. Благо, жила она на первом этаже, а эта квартира, судя по виду из окна, была не ниже третьего. Закрыв разбитое окно одеялом, позаимствованным с кровати покойного, чтобы не беспокоить теплолюбивую Машу с ее промерзшим потолком, Давид сел за стол покойного – садиться на кровать, под которой был спрятан сам покойник ему совсем не хотелось, и глазами пробежался по вещам, лежавшим на нем. Среди бумаг, тетрадей с неинтересным содержимым и предметов канцелярии лежал пейджер. Эти устройства уже уступали место мобильным телефонам, но еще использовались некоторыми людьми. Он показывал дату - 11 декабря 1999 года. Судя по нему и снегу за окном, каким-то невероятным образом, Давид проспал пять месяцев и, судя по его внутреннему ощущению, был не против поспать еще – усталость, так и давила, убеждая его приложить голову к столу, поспать еще немного. И только невероятный стресс не позволял ему сделать это.
После полуночи, отперев дверь ключом, Давид, вышел на лестничную площадку. Это был четвертый этаж, и он быстро поднялся к себе – на пятый. С замиранием сердца достал свой ключ, найденный в кармане джинс, отпер замок и нажал на ручку - дверь послушно открылась. В комнате, точно такой же как у убитого, в его любимом сетчатом кресле кто-то сидел? - Нет, всего лишь его пиджак, накинутый на спинку. Все его вещи были на своих местах, а значит, он все-еще жил здесь. На тумбочке прихожей лежали расписки хозяйки о полученных платежах. Судя по последнему, он смог оплатить аренду на полгода вперед, что было практически невероятным, учитывая отсутствие стабильного заработка. Давид заперся в ванной, наполнил ее и залез в горячую воду. На полу, под новыми джинсами, покупку которых он не помнил, завернутый в чужое розовое полотенце лежал нож - единственное горькое напоминание о том, что все случившееся было реальностью. На следующее утро он отнесет его к ближайшей реке и выбросит, избавляясь от единственной улики.
Пролежав в воде больше двух часов, Давид вышел из ванной и лег спать. До обнаружения тела должно было пройти не менее суток, но на самом деле, его обнаружили через три дня.
Вернувшись с работы домой (на сей раз, его наняли на разгрузку фур), Давид сбросил разделся и пошел заваривать себе кофе. Быстро разделавшись с первой чашкой гадкого, быстрорастворимого напитка и налив вторую, Давид безучастно пролистывал одну газетную страницу за другой, когда раздался звонок в дверь. Прихлебывая кофе, молодой человек вышел в коридор и посмотрел в глазок. За дверь стоял мужчина в форме и у Давида засосало под ложечкой.
- Кто там? - На всякий случай спросил он.
- Полиция, уголовный розыск. Откройте.
Борясь с самим собой, Давид откинул цепочку, повернул ключ и посмотрел на незваного гостя в живую. Высокий, в форме, но почему-то один. «Конечно, тело уже обнаружили - опрашивают соседей, ничего необычного» - пояснил внутренний голос.
- Только пришли? - Поинтересовался полицейский, демонстрируя Давиду удостоверение.
- Да, только с работы. А что случилось?
- Вы знаете кого-нибудь из своих соседей? - Вопросом на вопрос ответил милиционер, вытаскивая из кармана небольшой заплесневелый блокнотик и обрезок карандаша.
- Нет. - Торопливо ответил Давид, тут же пожалев о своей поспешности. Он не хотел этого разговора, но выбора у него не было – съехать, расставшись с суммой аренды за полгода было практически равносильно признанию.
- Значит не знаете. Это странно. – Вздохнул милиционер, ставя отметку в своем блокноте. - По крайней мере несколько ваших соседей видели, что вы часто заходили к Валерию Юрьевичу, живущему под вами. Его вы знаете?
- Валерий... Нет, я его не знаю. У меня летом случился небольшой потоп, и я несколько раз заходил к нему, чтобы убедиться, что вода не прошла через перегородки. - Нашелся Давид. - Если честно, то я даже имени его не знал. А что, он жаловался?
- Можно войти? - Снова вопросом на вопрос ответил милиционер. Не видя способа отказать, Давид кивнул, и отошел в сторону. Аккуратно вытерев ноги о коврик, служитель закона прошел в квартиру Давида загородив своим телом весь коридор.
"Мышеловка захлопнулась" - подумалось Давиду, но внутренний голос помог отогнать эти мысли.
Пройдя на кухню, мужчины сели за стол. Давид предложил кофе, но милиционер отказался.
- Так что случилось? - Начал он, снова проклиная свою торопливость.
- На прошлой неделе, кто-то убил вашего соседа. Тело обнаружили сегодня - родственники никак не могли дозвониться, а Валерий в последнее время был не здоров. Дверь была закрыта... Так, где вы, Давид Александрович, говорите, были в прошлую среду?
- В среду... я был дома или... Я не помню. - Упавшим голосом ответил Давид. Он не помнил ничего, что происходило в течение последних пяти месяцев и это сильно усложняло процесс лжи, заставляя его выбирать самые безопасные, но в то же время подозрительные ответы.
- Не помните? - Уточнил милиционер. - Скажите, вы пьете, употребляете наркотики?
- Что? Нет! Я же работаю на складе - нас всех проверяют. - Наведя справки о самом себе, за последние три дня Давид выяснил, что действительно проработал на складе магазина мебели и уволился только в ночь перед убийством. Еще один прокол в алиби. Оставалась только одна карта, которую он мог разыграть.
- Мы здесь все квартиранты, часто переезжаем, я почти ни с кем не знакомился и не общался, разве что с хозяйкой. Даже не знаю, чем бы мог вам помочь...
- Ясно. - Захлопнув блокнотик, милиционер смерил Давида взглядом. – У вас же оплачено на полгода вперед, да? Вы не съезжайте пока, никуда. Возможно, у нас появятся еще какие-нибудь вопросы.
Пообещав не съезжать и проводив милиционера к выходу, Давид вернулся на кухню и еще долго пытался понять, как выпутаться из ситуации, почти ничего о ней не зная. Плыть по течению – казалось единственным вариантом, поскольку сделать что-то еще, кроме того, что уже было сделано. Несмотря на кофе, ужасно хотелось спать. Спать хотелось всегда, даже сразу после пробуждения. Сколько еще он так продержится, Давид не знал и решил, что следующим утром он пойдет к врачу, все расскажет и будь что будет, но сперва поспит, ведь одна лишняя ночь ничего не изменит.
Однако, следующей ночью Давид впервые осознал свой сон.
Перед ним стоял человек с книжной обложки. Его глаза сияли злой синевой. Длинные черные волосы растрепались, а губы шевелились. Вся его мимика выражала отвращение, но он продолжал говорить, словно выплевывая каждое слово на своего собеседника. Давид не мог его услышать, но он понимал, что человек не доволен тем, что Давид хочет сделать. Он хотел, чтобы Давид никуда не ходил и возобновил свои тренировки со сном, но каким-то шестым чувством, молодой человек понимал, что ему ни в коем случае нельзя его слушаться. Громкий хлопок и пробуждение. Давид открыл глаза - он лежал на чем-то жестком, на лицо падала тень от решетки. Он упал не с кровать, а с нар, и это была не его квартира, а камера временного содержания. Похоже, он снова потерял часть своей жизни во сне, и его арестовали.
Допросная комната не была похожа на те, что демонстрируют в фильмах. Никакой зеркальной стены, или блестящей металлической мебели - простая бетонная конура со школьной партой и двумя стульями, прикрученные к полу через неаккуратно приваренные металлические петли. Следователь - его имя Давид не запомнил - задавал вопрос за вопросом. Поначалу, Давид старался придерживаться первоначальной версии, но вскоре, под давлением, сознался в том, что просто ничего не помнит.
- Итак, значит, вы признаетесь?
- В чем? - Чуть не плача, Давид смотрел прямо в глаза следователю – беспощадному лысому мужчине лет пятидесяти. - В чем сознаюсь?
- В том, что у тебя алиби по швам трещит! - Разозлившись, следователь ударил по столу кулаком и едва сдержал гримасу боли.
Неожиданная мысль привела Давида в мгновенный восторг, и он выпалил ее прежде, чем успел окончательно продумать.
- Рефлексы! - чуть было не крикнул он.
- Чего-чего? - Удивившись, сержант даже забыв о руке.
- Я хочу освидетельствование на детекторе лжи.
- Да ну. – Удивился следователь. – А может тебе экстрасенса еще вызвать? Думаешь, у нас нет улик? Например, эти ссадины на руках?
- Я грузчик. - Парировал, Давид. – Ссадин у меня много. А еще я не делал того, в чем вы меня обвиняете.
Уснув тем же вечером в камере, Давид снова увидел человека с обложки. Он был в ярости, и тянул к нему руки, словно стараясь схватить, но в последний момент, Давид снова выскользнул. Раскрыв глаза, на этот раз он обнаружил, что стоит у двери своей квартиры. Он не помнил, чем завершилось следствие, не помнил как и когда его выпустили, но был уверен, что его оставили в покое, по крайней мере на время. Пробелы в памяти – с ними надо было что-то решать и решать срочно, но спать – как же ему хотелось спать. Давид вошел в квартиру, быстро разделся и лег в кровать, размышляя у будущем. Завтра он точно пойдет к врачу. Сказать, что он сходит с ума? Или уже сошел? Сил не было даже что бы просто подумать об этом. Под подушкой по-прежнему лежала книга "Осознанные сновидения". Несмотря на то, что он помнил от силы несколько часов в допросной и в камере, Давид чувствовал себя разбитым и уставшим, он все же открыл ее - по привычке или чтобы успокоиться, отвлечь себя знакомым действием.
Из-под первой страницы выпала закладка – простой тетрадный лист, свернутый четыре раза. Однако, он не был пустым – как обычно. Развернув закладку, Давид увидел список имен, все перечеркнуты, предпоследним значился "Валерий Юрьевич", тот самый, живший этажом ниже.
"Нашел?" - прошептал голос в голове – голос, который Давид считал внутренним, но который внутренним, конечно же, не являлся.
- Сколько их было? - хотел спросить Давид, но нужды в этом не было, он и так знал ответ – все они были перечислены на листе бумаги, который он держал в руках.
"И что же ты теперь будешь делать"? Почти весело поинтересовался голос. "Ведь ты и не знал о моем существовании, пока я не убедил тебя начать контролировать сны, чтобы почаще выбираться наружу"?
- Я прекращу все это. – Спокойно ответил Давид. - Прямо сейчас.
Хозяйка квартиры нашла тело Давида в его постели, после того как соседи начали жаловаться на странный запах, идущий от его двери. Он выпил полный пузырек снотворного и несколько таблеток от рвоты, по всей видимости, чтобы лишить себя всех шансов на выживание. На листе бумаги, лежавшей возле него, следователи нашли ответы на многие вопросы, связанные с волной убийств, прокатившейся по городу за последние два года, но ни один из этих ответов не давал ответа на главный вопрос - таким ли уникальным был случай раздвоения личности Давида Миронова.
Алексей Румянцев
2023
Запихнув тело под кровать, и рывков выдернув ковер из-под дивана, Давид бросился обратно в большую комнату, прикрыл ковром пятно засохшей крови, наполовину вытертое одеждой покойника, после чего, под шум отпираемых замков выбежал на балкон и спрятался там, замерев у самого входа. Времени прикрыть балконную дверь у него уже не было и он замер, молясь всем богам, в которых не верил, что бы старуха не стала заходить на балкон в такую стужу.
- Валера! - Снова позвала старуха. - Вот же сонная тетеря, неужели окно забыл закрыть. – Услышал Давид раздраженный голос.
Шаркающая походка приближалась. Сетуя на забывчивость квартиранта, старуха быстро обошла квартиру, а найдя источник утечки тепла, сама закрыла дверь балкона, отгородив Давида от своего рассерженного бормотания. Давид терпеливо ждал, когда входная дверь стукнет еще раз и только тогда смог, наконец, выдохнуть.
"Все еще думаешь, что это сон?" - Поинтересовался внутренний голос.
"Нет, это точно не сон" – ответил Давид сам себе. Пальцы начинали неметь от холода. Давид не ощущал ни тяжести, ни легкости, о которых писалось в книге про осознанные сновидения. Только холод, колотящееся сердце и бешеный, животный страх, почти заглушающий невероятную усталость. Балконная дверь не открывалась с внешней стороны. Провозившись с ней какое-то время и окончательно замерзнув, Давид понял, что другого выхода кроме как разбить окно у него нет. Это значило, что тело быстрее найдут, но выбора у него не было. Подавляя внутренний протест и сняв с себя майку, Давид прикрыл ею часть окна ближе к ручке, несколькими ударами разбил его сквозь ткань и вернулся в комнату. Ключ от квартиры нашелся в штанах покойного. Там же нашлись и часы - 11 вечера. Слишком рано, кто-то может заглянуть в глазок или просто выйти вынести мусор. Выходить можно не раньше, чем через три-четыре часа, когда все, кроме старухи-хозяйки гарантированно уснут. Благо, жила она на первом этаже, а эта квартира, судя по виду из окна, была не ниже третьего. Закрыв разбитое окно одеялом, позаимствованным с кровати покойного, чтобы не беспокоить теплолюбивую Машу с ее промерзшим потолком, Давид сел за стол покойного – садиться на кровать, под которой был спрятан сам покойник ему совсем не хотелось, и глазами пробежался по вещам, лежавшим на нем. Среди бумаг, тетрадей с неинтересным содержимым и предметов канцелярии лежал пейджер. Эти устройства уже уступали место мобильным телефонам, но еще использовались некоторыми людьми. Он показывал дату - 11 декабря 1999 года. Судя по нему и снегу за окном, каким-то невероятным образом, Давид проспал пять месяцев и, судя по его внутреннему ощущению, был не против поспать еще – усталость, так и давила, убеждая его приложить голову к столу, поспать еще немного. И только невероятный стресс не позволял ему сделать это.
После полуночи, отперев дверь ключом, Давид, вышел на лестничную площадку. Это был четвертый этаж, и он быстро поднялся к себе – на пятый. С замиранием сердца достал свой ключ, найденный в кармане джинс, отпер замок и нажал на ручку - дверь послушно открылась. В комнате, точно такой же как у убитого, в его любимом сетчатом кресле кто-то сидел? - Нет, всего лишь его пиджак, накинутый на спинку. Все его вещи были на своих местах, а значит, он все-еще жил здесь. На тумбочке прихожей лежали расписки хозяйки о полученных платежах. Судя по последнему, он смог оплатить аренду на полгода вперед, что было практически невероятным, учитывая отсутствие стабильного заработка. Давид заперся в ванной, наполнил ее и залез в горячую воду. На полу, под новыми джинсами, покупку которых он не помнил, завернутый в чужое розовое полотенце лежал нож - единственное горькое напоминание о том, что все случившееся было реальностью. На следующее утро он отнесет его к ближайшей реке и выбросит, избавляясь от единственной улики.
Пролежав в воде больше двух часов, Давид вышел из ванной и лег спать. До обнаружения тела должно было пройти не менее суток, но на самом деле, его обнаружили через три дня.
Вернувшись с работы домой (на сей раз, его наняли на разгрузку фур), Давид сбросил разделся и пошел заваривать себе кофе. Быстро разделавшись с первой чашкой гадкого, быстрорастворимого напитка и налив вторую, Давид безучастно пролистывал одну газетную страницу за другой, когда раздался звонок в дверь. Прихлебывая кофе, молодой человек вышел в коридор и посмотрел в глазок. За дверь стоял мужчина в форме и у Давида засосало под ложечкой.
- Кто там? - На всякий случай спросил он.
- Полиция, уголовный розыск. Откройте.
Борясь с самим собой, Давид откинул цепочку, повернул ключ и посмотрел на незваного гостя в живую. Высокий, в форме, но почему-то один. «Конечно, тело уже обнаружили - опрашивают соседей, ничего необычного» - пояснил внутренний голос.
- Только пришли? - Поинтересовался полицейский, демонстрируя Давиду удостоверение.
- Да, только с работы. А что случилось?
- Вы знаете кого-нибудь из своих соседей? - Вопросом на вопрос ответил милиционер, вытаскивая из кармана небольшой заплесневелый блокнотик и обрезок карандаша.
- Нет. - Торопливо ответил Давид, тут же пожалев о своей поспешности. Он не хотел этого разговора, но выбора у него не было – съехать, расставшись с суммой аренды за полгода было практически равносильно признанию.
- Значит не знаете. Это странно. – Вздохнул милиционер, ставя отметку в своем блокноте. - По крайней мере несколько ваших соседей видели, что вы часто заходили к Валерию Юрьевичу, живущему под вами. Его вы знаете?
- Валерий... Нет, я его не знаю. У меня летом случился небольшой потоп, и я несколько раз заходил к нему, чтобы убедиться, что вода не прошла через перегородки. - Нашелся Давид. - Если честно, то я даже имени его не знал. А что, он жаловался?
- Можно войти? - Снова вопросом на вопрос ответил милиционер. Не видя способа отказать, Давид кивнул, и отошел в сторону. Аккуратно вытерев ноги о коврик, служитель закона прошел в квартиру Давида загородив своим телом весь коридор.
"Мышеловка захлопнулась" - подумалось Давиду, но внутренний голос помог отогнать эти мысли.
Пройдя на кухню, мужчины сели за стол. Давид предложил кофе, но милиционер отказался.
- Так что случилось? - Начал он, снова проклиная свою торопливость.
- На прошлой неделе, кто-то убил вашего соседа. Тело обнаружили сегодня - родственники никак не могли дозвониться, а Валерий в последнее время был не здоров. Дверь была закрыта... Так, где вы, Давид Александрович, говорите, были в прошлую среду?
- В среду... я был дома или... Я не помню. - Упавшим голосом ответил Давид. Он не помнил ничего, что происходило в течение последних пяти месяцев и это сильно усложняло процесс лжи, заставляя его выбирать самые безопасные, но в то же время подозрительные ответы.
- Не помните? - Уточнил милиционер. - Скажите, вы пьете, употребляете наркотики?
- Что? Нет! Я же работаю на складе - нас всех проверяют. - Наведя справки о самом себе, за последние три дня Давид выяснил, что действительно проработал на складе магазина мебели и уволился только в ночь перед убийством. Еще один прокол в алиби. Оставалась только одна карта, которую он мог разыграть.
- Мы здесь все квартиранты, часто переезжаем, я почти ни с кем не знакомился и не общался, разве что с хозяйкой. Даже не знаю, чем бы мог вам помочь...
- Ясно. - Захлопнув блокнотик, милиционер смерил Давида взглядом. – У вас же оплачено на полгода вперед, да? Вы не съезжайте пока, никуда. Возможно, у нас появятся еще какие-нибудь вопросы.
Пообещав не съезжать и проводив милиционера к выходу, Давид вернулся на кухню и еще долго пытался понять, как выпутаться из ситуации, почти ничего о ней не зная. Плыть по течению – казалось единственным вариантом, поскольку сделать что-то еще, кроме того, что уже было сделано. Несмотря на кофе, ужасно хотелось спать. Спать хотелось всегда, даже сразу после пробуждения. Сколько еще он так продержится, Давид не знал и решил, что следующим утром он пойдет к врачу, все расскажет и будь что будет, но сперва поспит, ведь одна лишняя ночь ничего не изменит.
Однако, следующей ночью Давид впервые осознал свой сон.
Перед ним стоял человек с книжной обложки. Его глаза сияли злой синевой. Длинные черные волосы растрепались, а губы шевелились. Вся его мимика выражала отвращение, но он продолжал говорить, словно выплевывая каждое слово на своего собеседника. Давид не мог его услышать, но он понимал, что человек не доволен тем, что Давид хочет сделать. Он хотел, чтобы Давид никуда не ходил и возобновил свои тренировки со сном, но каким-то шестым чувством, молодой человек понимал, что ему ни в коем случае нельзя его слушаться. Громкий хлопок и пробуждение. Давид открыл глаза - он лежал на чем-то жестком, на лицо падала тень от решетки. Он упал не с кровать, а с нар, и это была не его квартира, а камера временного содержания. Похоже, он снова потерял часть своей жизни во сне, и его арестовали.
Допросная комната не была похожа на те, что демонстрируют в фильмах. Никакой зеркальной стены, или блестящей металлической мебели - простая бетонная конура со школьной партой и двумя стульями, прикрученные к полу через неаккуратно приваренные металлические петли. Следователь - его имя Давид не запомнил - задавал вопрос за вопросом. Поначалу, Давид старался придерживаться первоначальной версии, но вскоре, под давлением, сознался в том, что просто ничего не помнит.
- Итак, значит, вы признаетесь?
- В чем? - Чуть не плача, Давид смотрел прямо в глаза следователю – беспощадному лысому мужчине лет пятидесяти. - В чем сознаюсь?
- В том, что у тебя алиби по швам трещит! - Разозлившись, следователь ударил по столу кулаком и едва сдержал гримасу боли.
Неожиданная мысль привела Давида в мгновенный восторг, и он выпалил ее прежде, чем успел окончательно продумать.
- Рефлексы! - чуть было не крикнул он.
- Чего-чего? - Удивившись, сержант даже забыв о руке.
- Я хочу освидетельствование на детекторе лжи.
- Да ну. – Удивился следователь. – А может тебе экстрасенса еще вызвать? Думаешь, у нас нет улик? Например, эти ссадины на руках?
- Я грузчик. - Парировал, Давид. – Ссадин у меня много. А еще я не делал того, в чем вы меня обвиняете.
Уснув тем же вечером в камере, Давид снова увидел человека с обложки. Он был в ярости, и тянул к нему руки, словно стараясь схватить, но в последний момент, Давид снова выскользнул. Раскрыв глаза, на этот раз он обнаружил, что стоит у двери своей квартиры. Он не помнил, чем завершилось следствие, не помнил как и когда его выпустили, но был уверен, что его оставили в покое, по крайней мере на время. Пробелы в памяти – с ними надо было что-то решать и решать срочно, но спать – как же ему хотелось спать. Давид вошел в квартиру, быстро разделся и лег в кровать, размышляя у будущем. Завтра он точно пойдет к врачу. Сказать, что он сходит с ума? Или уже сошел? Сил не было даже что бы просто подумать об этом. Под подушкой по-прежнему лежала книга "Осознанные сновидения". Несмотря на то, что он помнил от силы несколько часов в допросной и в камере, Давид чувствовал себя разбитым и уставшим, он все же открыл ее - по привычке или чтобы успокоиться, отвлечь себя знакомым действием.
Из-под первой страницы выпала закладка – простой тетрадный лист, свернутый четыре раза. Однако, он не был пустым – как обычно. Развернув закладку, Давид увидел список имен, все перечеркнуты, предпоследним значился "Валерий Юрьевич", тот самый, живший этажом ниже.
"Нашел?" - прошептал голос в голове – голос, который Давид считал внутренним, но который внутренним, конечно же, не являлся.
- Сколько их было? - хотел спросить Давид, но нужды в этом не было, он и так знал ответ – все они были перечислены на листе бумаги, который он держал в руках.
"И что же ты теперь будешь делать"? Почти весело поинтересовался голос. "Ведь ты и не знал о моем существовании, пока я не убедил тебя начать контролировать сны, чтобы почаще выбираться наружу"?
- Я прекращу все это. – Спокойно ответил Давид. - Прямо сейчас.
Хозяйка квартиры нашла тело Давида в его постели, после того как соседи начали жаловаться на странный запах, идущий от его двери. Он выпил полный пузырек снотворного и несколько таблеток от рвоты, по всей видимости, чтобы лишить себя всех шансов на выживание. На листе бумаги, лежавшей возле него, следователи нашли ответы на многие вопросы, связанные с волной убийств, прокатившейся по городу за последние два года, но ни один из этих ответов не давал ответа на главный вопрос - таким ли уникальным был случай раздвоения личности Давида Миронова.
Алексей Румянцев
2023
